Наталья Голубева - Судьбы изменчивые лики

— Юсуф, меня зовут Юсуф, — глядя Глории в глаза, произнес этот так странно появившийся в ее жизни человек. — Оставь все свои сомнения. Смятения в твоей душе вовсе тебе не к лицу. Я думал, ты старше, а ты молода и прекрасна. Я украду тебя сегодня. В этих местах есть еще кое-что интересное, кроме моря, — все еще держа в своих больших ладонях ее руку, проговорил Юсуф. Прикоснувшись к ней сухими губами, заглянув в ее распахнутые, полные растерянности глаза, как бы спрашивая согласия, он, задержавшись еще на мгновение, затем, медленно, рассекая своими стопами песок, побрел прочь от этих мест. Глория так и осталась стоять обескураженной от всего происшедшего. Только потом, оставшись одна, она дала волю своим эмоциям. Сначала ее душил смех. Ну, это же просто смешно! Ну, как можно было в одночасье все так запутать и перепутать? Отсмеявшись вдоволь, ей вдруг стало совсем грустно, до безумия грустно. Пожалуй, впервые за долгие годы она задумалась над своим возрастом, над тем, как ей казалось, огромным отрезком времени, отделяющим ее от образа, который существовал в иллюзиях этого незнакомца и того, в котором жила в реальности. Впервые стало грустно, что эти уже когда-то прожитые годы навсегда ушли в вечность, и что бы она не предпринимала, как бы не щадило ее время, ей уже никогда не будет 35, и даже 40 и 45. Глория представила себя в каждом из этих возрастов, представила, какими бы заботами сейчас жила, будь ей на 10 или 15 лет меньше. Она любила каждый свой жизненный период, и у нее никогда не возникало желания что-то изменить, тем более возвратиться в прошлое. Пожалуй, впервые ей захотелось повернуть время вспять. Как бы сейчас без оглядки на возраст и обстоятельства она, словно в омут, бросилась бы в стихию рождающихся чувств, отдалась бы во власть этого незнакомца. Но реальность такова, что кто-то другой, а не она, станет жить чувствами этого человека, пойдет с ним по жизни, любя, страдая, восхищаясь. И ничего с этим невозможно поделать, невозможно изменить. Она должна оставаться в своем времени, жить в ладу со своим возрастам и обстоятельствами. Просто всю эту историю надо воспринимать, как приятное мгновение. Ей посчастливилось заглянуть в прошлое, которое в силу каких-то обстоятельств, могло бы сложиться совсем по-иному.

Глория вовсе не ждала Юсуфа. Все больше и больше она не хотела этой встречи, которая могла еще больше растревожить душу. И чем сильнее она отталкивала от себя мысли, убегала от нахлынувших чувств, тем больше ее влекло к этому человеку. Захотелось опять уплыть далеко-далеко в море, туда, где не могло быть никаких проблем, а только ты, твой мир и эта чарующая синева.

Огромный желто-оранжевый шар, на какое-то мгновение зависший над горизонтом, начал медленно опускаться за ту черту, где сходились небо и море. Глория все брела и брела песчаным берегом, не думая ни о чем. Легкий предвечерний ветер волновал ее развевающиеся волосы, золотившиеся в лучах заходящего солнца огненно-оранжевыми оттенками. Пожалуй, впервые за все эти дни и недели ей было легко и покойно. Это море с его ласкающим теплом и убаюкивающим волнением, тихим шепотом, который успокаивал, принося душевное раскрепощение. Эти набегающие волны, которые, будто запрятывая понадежнее все сомнения, уносили в свои глубины земные проблемы. Они казались такими мелочными, ничтожными, что сами собой растворялись и уходили в небытие, а оставалась жизнь, просто жизнь такая, какой она была сейчас, сегодня, какой будет в наступившем дне.

— Вот ты где? Плен морской сменяется пленом общения с природой? Как зовут тебя, незнакомка, неприступная и романтичная?

— Глория я, а иначе «слава». Вот и манят меня море, стихия, простор, чтобы мир этот славить, — будто закладывая первые строки для будущего поэтического опуса и приняв соответствующую позу, ответила Глория, лукаво улыбаясь Юсуфу. В ее глазах вдруг всеми разноцветиями заискрилась бирюза, переливы которой, сливаясь с переливами зеленовато-голубых оттенков собирающегося на покой моря, излучали теплоту, умиротворенность, а золотисто-огненные, летящие на ветру волосы, перешептываясь, словно зазывали в свою стихию. Юсуф сильными руками привлек к себе Глорию. Вдыхая ароматы ее тела, он все больше погружался в струящуюся энергетику Глории, растворялся в нежной ауре, сливался с ее миром и шелковистым бархатом тела. Ничто не могло удержать его страсть.

В узких улочках Эфеса особо ощущался зной. Он преследовал повсюду, обхватывал со всех сторон, исходил, казалось, даже от древних плит, булыжника, которыми была вымощена дорога. Она то уходила вверх, то неожиданно за поворотом резко меняла свое направление в сторону моря. В нижних этажах плотно прилегающих, теснящих друг друга домов местились лавки, магазинчики, продавцы которых бойко завлекали туристов и просто прохожих. Пройти мимо, обойти их своим вниманием было просто невозможно. Кругом все сияло, блестело, искрилось разноцветием красок, которые напоминали один огромный яркий турецкий ковер. Особые ароматы благовоний, традиционного для этих мест кофе, сандалового масла, гранатового чая стойко повисали в воздухе, дополняя общую картину этого экзотического уголка.