Лесли Пирс - Секреты

Адель подумала, что, если она расскажет ему всю правду, он будет считать, что это очень плохо. Но она не по этой причине не хотела раскрывать правду. Причиной была преданность бабушке. Она взяла ее к себе, когда всем остальным не было до нее дела, и ей не хотелось, чтобы кто-то знал, что ее дочь сумасшедшая и плохая мать. Бабушка часто употребляла слово «приличия», и для Адель это означало, что семейные тайны остаются тайнами и нужно сохранять чувство собственного достоинства, даже если твое платье потрепанное, а твоя бабушка явно странная.

Адель в конце концов стала восхищаться всем тем, что делало бабушку странной. Хонор Харрис обращалась со всеми одинаково — с мужчиной, которому она продавала вино и консервы, с полицейскими, со знакомым в Рае, с бродягами, которые подходили к дому летом попросить стакан воды. Она была гордой, холодной, и ее не трогали ни дешевые насмешки, ни лесть, ни какой-либо шантаж. Адель замечала, что всего лишь после короткой встречи с ней большинство людей становились довольно подобострастными.

Бабушка ходила в Рай продавать продукты с полной уверенностью, что у нее они были лучшего качества, чем у других. Она не ждала униженно, пока ее увидит владелец лавки. Если он не бросал все свои дела в тот момент, когда она заходила, она направлялась в другое место. Менеджер магазина «Дом и колониальный стиль» однажды сказал Адель про нее, что она «настоящая личность». Он был прав, она была совершенно особенная. Жесткая, способная, чопорная, с острым языком, она была также справедливой, честной и неожиданно щедрой. Она всегда откладывала пенни или два для нищих, особенно искалеченных бывших солдат. Если она узнавала, что какая-то семья находится в тяжелом положении, она собирала корзину с овощами, яйцами и курицей или кроликом, чтобы выручить их.

Бабушка жила по принципу «поступки говорят громче, чем слова», и Адель имела явные доказательства этого. С того момента, когда Хонор узнала, что сделал с Адель мистер Мэйкпис, она принялась за дело. Она никогда не рассказывала, что произошло, когда она пошла в полицию сообщить, что ее внучка у нее, но через несколько месяцев объявила, что теперь юридически является опекуном Адель. Это подтверждалось документом, и, что было особенно важно для Адель, бабушка никогда ни намеком не показала, что она пожалела об этом.

— Как хорошо ты знаешь Рай? — спросила Адель Майкла, когда они зашли в развалины Кэмбер-Кастл.

— Не заблужусь, — ответил он с широкой улыбкой. — Это очень странно, не правда ли, но я подозреваю, что ты хочешь спросить, знаю ли я его историю.

— В общем так, — улыбнулась она. — Моя бабушка отлично в этом разбирается, она могла бы поводить тебя вокруг и порассказывать истории про судостроение, контрабанду и ее связь с королевским двором. Она питает к этому почти такую же страсть, как к болотам.

— Дедушка рассказывал мне, что Рай и Винчелси были когда-то островами, но море отступило и образовалась болотистая местность, но это все, что я знаю, — ответил Майкл.

— Еще более важно знать, что Рай был одним из Пяти Портов и что этот замок построил Генри VIII, — сказала с упреком Адель. — Некоторые люди утверждают, что он построил его, чтобы запереть там Анну Болейн, но я этому не верю, он построил его в оборонных целях на случай нашествия. Это мое любимое место.

Для других замок, возможно, был простыми развалинами, но для Адель было что-то таинственное и чудесное в том, как проникла сюда природа, как на толстых каменных стенах распускались кусты, как плющ взбирался наверх, карабкаясь по каменным ступенькам, как внутри росла пышная трава и дикие цветы. Даже зимой она часто гуляла здесь, потому что внешние стены защищали ее от сырых ветров с моря и она могла сидеть и мечтать. Примулы и первоцвет расцветали здесь раньше, чем в остальных местах на болотах, здесь гнездились птицы и часто, если она сидела очень тихо, из своих нор вылезали кролики и прыгали вокруг нее.

Она представляла, как сюда верхом приезжал Генри VIII в баритом плаще, отделанном шкурками горностая, с процессией вельмож и слуг, спешивших угодить ему. Временами ей казалось, что она видела это на самом деле.

Замок был тем самым местом, где она всегда думала, и местом, куда она бежала от любой несправедливости. Несколько часов здесь — и все снова становилось на свои места.

— Это восхитительное старое место, — сказал Майкл, задумчиво глядя вокруг себя. — Но я хочу послушать о тебе, — добавил он, положив одну руку ей на плечо.