Лесли Пирс - Секреты

— Ей самой неплохо было бы поучиться манерам, — сказала миссис Мэйкпис, отводя Адель в холл и закрывая входную дверь. — Она всегда такая, бегает как мартовский заяц. Я часто думаю, знает ли ее босс, какая она небрежная на самом деле. С другой стороны, она не имеет представления о том, что это такое — быть без дома или без семьи, — эта дамочка росла в роскоши! Ну, давай пойдем в кухню и со всеми познакомимся. Мы здесь одна большая семья, так что тебе здесь нечего бояться.

Большой холл был совсем пустым, только блестящий деревянный пол и старый шкаф, но на нем стояла большая ваза с нарциссами, и в холле пахло средством для полировки с лавандой.

Первым впечатлением Адель от кухни и ее «новой семьи» было удивление по поводу того, что и та и другая были такими большими. Когда миссис Мэйкпис открыла дверь, Адель увидела огромный стол, за которым сидело около дюжины детей, и все уставились на нее.

— Это ваш новый друг, Адель, — сказала миссис Мэйкпис, заводя ее внутрь и ставя чемоданчик у кухонного шкафа. — Я начну с младших. Мери, Сьюзен, Джон, Уилли, Фрэнк, — сказала она, указывая на каждого ребенка за столом. — Лиззи, Берти, Колин, Дженис, Фрида, Джек и Берил. Ну, что мы говорим новым друзьям, дети?

— Добро пожаловать, — ответили они дружным хором.

— Правильно, добро пожаловать. — Миссис Мэйкпис широко улыбнулась Адель. — Тебя ждет свободное место рядом с Берил. Я сейчас заварю чай, и будем начинать.

Адель была уверена, что никогда не сможет запомнить всех имен. У нее осталась в памяти только Мери, совсем еще малышка, которой не могло быть больше полутора лет, она сидела на высоком детском стульчике и жевала корку хлеба; и Берил, старше всех, лет одиннадцати. Остальным было от трех до десяти, и все они были ничем не примечательны, одеты так же простенько, как и она, и так же худы.

— А сейчас молитва, пожалуйста, — сказала миссис Мэйкпис, поставив на стол эмалированный чайник гигантских размеров.

Все, кроме малышки Мери, вскочили на ноги и встали за спинки своих стульев, склонив головы на сложенные руки.

— Спасибо Господу, который дал нам эту пищу, — сказала миссис Мэйкпис. — Пусть мы будем помнить, что, если бы не Его любящая доброта, мы могли бы быть голодными и забытыми. Аминь.

Все хором произнесли «аминь», одновременно скрипнув снова пододвигаемыми стульями.

— Передай хлеб, Берил, — распорядилась миссис Мэйкпис.

Гора хлеба, тонко намазанного маргарином, исчезла с быстротой молнии. Адель поняла, что первые два куска едят ни с чем, а с третьим куском подается варенье. На третьем куске все и кончилось. Чай был водянистый, без сахара, к нему подали по маленькому кусочку пирога, слегка похожего на хлебный пудинг, но без ярко выраженного вкуса и почти без изюминок.

Для Адель этого было достаточно, потому что в поезде мисс Сатч дала ей яблоко и шоколадное печенье. Но она подумала, что остальные дети наверняка еще голодны, поскольку они прикончили свой пирог прежде, чем она приступила к своему, и смотрели на ее кусок, будто надеялись, что она оставит его на тарелке.

Все они сидели очень тихо. То и дело миссис Мэйкпис задавала вопрос и получала на него ответ, но кроме этого не велось никаких разговоров.

Несмотря на размер кухни, которая топилась плитой, она была уютной. Одну стену занимал огромный буфет, набитый фарфоровой посудой, украшениями и жестяными банками. К потолку была подвешена деревянная полка с гирляндой одежды, которая сушилась или проветривалась. Светло-зеленые стены украшали вырезки из журналов с изображениями королевской семьи, животными и цветами, на подоконнике стояли домашние цветы, а на легком стуле у плиты спал полосатый кот огромных размеров.

После чая снова была произнесена молитва, потом Фриде, Джеку и Берил, старшим детям, велели остаться и убрать со стола, а Дженис велели отвести Адель и остальных в комнату для игр.

— Ты приступишь к своим обязанностям завтра, — сказала миссис Мэйкпис Адель. — Берил объяснит тебе все позже, когда покажет твою кровать. Так что беги сейчас и познакомься с малышами.

Дженис, позже сообщившая Адель, что ей восемь лет, вытерла лицо и руки Мери тряпкой для посуды, потом, взгромоздив ее на свое бедро, понесла в комнату для игр, и все остальные пошли за ней гуськом. Маленькая ручка потянулась к руке Адель, и когда она взглянула вниз, то увидела, что это была Сьюзен, самая маленькая после Мери, которой было около трех лет. У нее были неаккуратно подстриженные и растрепанные тонкие светлые волосы, а ее маленькая ручка была очень грубой на ощупь; когда Адель посмотрела на нее потом, то увидела, что кожа шелушилась и была воспаленной.