Лесли Пирс - Секреты

Но даже если каким-то чудом он примет этот факт, как они должны будут вести себя друг с другом? Адель даже не могла себе представить, сможет ли обнять его как сестра. Может быть, даже невинное прикосновение вызовет у нее чувство вины? Они будут нервничать в присутствии друг друга еще и оттого, что их тайна причинила боль стольким людям.

Майлсу, вероятно, сообщили о сыне тогда же, когда и Эмили, и Адель подумала, что, вероятно, должна позвонить ему позже и договориться о встрече, чтобы они могли все обсудить.

«Но он жив, — напомнила она себе, потому что ничто остальное не могло заставить ее забыть об этом чуде. — Пока мы должны просто отпраздновать, а не думать о том, что делать, когда он вернется домой».

Пока Адель размышляла о Майкле, Майлс в это время находился во дворе конюшни на «Ферме», в своем доме в Элтоне. Он заливал в машину остатки бензина, который хранил на крайний случай. Он проснулся в пять, в таком восторге от новости о Майкле, которую ему сообщили вчера вечером, что уже не мог заснуть. Он не позвонил вчера Эмили, потому что было очень поздно, а сегодня решил, что поедет в Винчелси и они вместе отпразднуют.

Он был немного удивлен, что первой его мыслью было помчаться к ней. За все годы скандалов и обид он привык не обращать внимания на Эмили и считать их троих детей только своими. Если он иногда признавал, что они унаследовали некоторые черты характера от матери, это были только отрицательные черты. В прошлом, если бы был повод что-нибудь отпраздновать, он бы и не подумал пригласить Эмили присоединиться к ним.

И только когда сообщили, что Майкл пропал без вести, он начал рассматривать Эмили как союзницу. До тех пор она мешала ему, смущала его, он с радостью выкинул бы ее из своей жизни и сделал все, чтобы забыть ее. Он наносил визиты ей только из чувства долга и ответственности.

Но когда он посчитал, что Майкл умер, он понял, что Эмили была единственным человеком, разделявшим его горе, единственным, с кем он мог поделиться воспоминаниями. И он кинулся к ней, и она утешила его.

Потом она рассказала ему, что была на волосок от смерти, и о том, как Роуз спасла ее. Он счел абсурдно ироничным, что именно влияние Роуз и ее матери помогали Эмили держаться и в свою очередь поддерживать его. В некоторые свои самые черные дни он чувствовал, что Бог сыграл с ним какую-то шутку. Почему он должен получать утешение от жены, с которой расстался и которая никогда не утешала его раньше, и чувствовать себя обязанным женщине, которая была причиной его огромной сердечной боли?

И все же, когда Майлс понял, что Эмили еще важна для него, ему стало еще тяжелее решить, как поступить с Адель. Он хотел, чтобы она присутствовала в его жизни, причем на переднем плане, приходила к нему в дом, познакомилась с его друзьями и коллегами. Он хотел обращаться с ней как с дочерью, а не встречаться тайком, будто стыдился ее.

До прошлой ночи он на восемьдесят процентов был уверен, что должен рассказать всей своей семье о ней. Он не ожидал, что Ральф и Диана очень этому обрадуются, но подумал, что если Майкла нашли и он жив, то он захочет узнать правду о том, почему Адель его бросила. Но сейчас Майлс боялся, что его желания были эгоистичны и правда не принесет ничего, кроме боли.

Майлс приехал в Хэррингтон-хаус в начале десятого, остановившись пару раз по дороге, чтобы не появиться слишком рано. Он был так взволнован, что с трудом стоял на месте, ожидая, пока ему откроют дверь.

Дверь открылась, но на пороге стояла не экономка Эмили, как он ожидал. Это была Роуз.

У него по спине пробежал холодок, и он отступил на шаг. Конечно, он знал, что Роуз много времени проводила с Эмили, но не встречался с ней раньше и ни на секунду не предполагал, что она сегодня может оказаться в доме. Она выглядела совершенно не такой, какой он видел ее в последний раз в своем кабинете.

— Ты так поражен, — сказала она тихо. — Но не бойся, я буду вести себя идеально.

Он предположил, что она имеет в виду, они не знакомы, но только полный идиот может поверить женщине, которая однажды его шантажировала.

И все-таки эта Роуз не имела ничего общего с развязной, чересчур накрашенной хищницей, которая ворвалась к нему в кабинет. Она выглядела приятной и свежей в простом ситцевом платье и с голыми ногами. Ее сложной прически тоже след простыл, и светлые волосы были заплетены в одну аккуратную косу. Ей было около сорока, но выглядела она на тридцать.

— Я тебе не враг, — сказала она тихо и быстро объяснила свое присутствие здесь. Она сказала, что как раз собиралась пойти наверх помочь Эмили спуститься вниз, а потом позвонить Адель в больницу. Она разговаривала и вела себя так уважительно, словно была младшей сестрой Эмили, встретившейся с мужем сестры.