Кира Касс - Корона

– Ваша мама? Хорошо? – бедняга Генри старался изо всех сил.

– Да, слава богу! Она уже возвращается в свою комнату, да и вообще быстро идет на поправку.

И снова Эрик пришел нам на помощь. Мы еще немного поблуждали в потемках, пытаясь преодолеть языковой барьер, но Генри при всем старании освоить английский явно поплыл, впрочем, так же как и я. Подобная ситуация уже начала меня изрядно раздражать. Все было как-то слишком обезличено. Одно дело воспользоваться услугами переводчика, чтобы принять высокопоставленное лицо, но совсем другое – общаться через переводчика с человеком, которого каждый день видишь у себя дома. И пусть Генри и не суждено надолго задержаться во дворце, мне очень хотелось иметь возможность время от времени говорить лично с ним, и без посредников.

– Скажи, Эрик, а как Генри общается с Элитой? Тоже через переводчика?

Эрик моментально выпрямился, пытаясь вникнуть в смысл вопроса:

– В основном да. Хейл и Кайл даже выучили несколько финских слов.

– А остальные?

Он с виноватым видом сжал губы, словно не желая бросать пятно на репутацию остальных.

– Ганнер проявляет к Генри кое-какой интерес, впрочем, так же как и Фокс, но им явно неохота заморачиваться. Ведь это куча работы. А Ин иногда говорит со мной, но только не с Генри.

Я тяжело вздохнула, и тут в голове вдруг мелькнула занятная мысль.

– А как ты посмотришь на то, если я завтра утром попрошу тебя дать нам всем урок финского языка?

Эрик удивленно поднял брови:

– Вы серьезно?

– Абсолютно. По-моему, ужасно несправедливо, что Генри приходится в одиночку везти весь этот воз.

Услышав свое имя, Генри тотчас же вскинул на меня глаза. Он определенно следил за нашим разговором, но только по-своему. И, как ни странно, явно уловил ход моих мыслей.

Эрик что-то быстро сказал по-фински, и у Генри моментально загорелись глаза.

– Я тоже говорить? Я говорить? – взволнованно твердил он, словно его ожидала веселая вечеринка, а вовсе не урок языка.

– Конечно, – ответила я.

Генри в полном замешательстве остался сидеть, и я чувствовала, как у него в голове медленно крутятся шестеренки.

– По-моему, вы его уже осчастливили, – заметил Эрик.

– Жаль, что не сообразила раньше. Всем стало бы намного легче.

– Не сомневаюсь. Однако я по-прежнему намерен сосредоточиться на уроках английского. Чтобы по возможности избежать участия в «Вестях».

Я состроила удивленную гримасу:

– А по-моему, «Вести» – это не так уж и плохо.

– Ужасно! – покачал головой Эрик. – Моя мама только о них и говорит. «Ты смотришься просто шикарно! Но почему ты никогда не улыбаешься?» Клянусь, это кого угодно может свести с ума.

– Ты что, меня в чем-то обвиняешь? – Я разыграла искреннее негодование.

– Постоянно. Я постоянно вас обвиняю! Не выношу, когда меня снимают. – Эрик поежился. Он, конечно, не сердился, но был как никогда серьезен.

Я рассмеялась, а он виновато потупился и улыбнулся. И в этот самый момент я обнаружила, что Генри, открыв рот, смотрит, как я оживленно болтаю с его переводчиком, в то время как, по идее, должна была беседовать с ним.

– А знаешь, Генри, возможно, мы сумеем полностью окунуться в повседневную жизнь Свендвея, и ты научишь нас всех готовить тот самый суп, о котором рассказывал.

Эрик перевел, и Генри снова воспрянул духом.

– Kalakeitto! [1] Ухб (фин.) . – воскликнул он.

Было в Генри нечто такое, что меня интриговало. Мне ужасно хотелось побольше узнать о его семье, особенно о сестре. А также о том, как ему перспектива жить во дворце и работать рядом со мной, ну и еще – беспокоит ли его перспектива до конца жизни сопровождать меня во время парада и защищать, совсем как тогда, от гнева разъяренной толпы. Мне не терпелось расспросить его о том поцелуе на кухне: вспоминает он о нем или уже благополучно забыл, решив, что это простая случайность.

Но я не могла расспросить его, не прибегая к помощи Эрика, а значит тема закрыта.

Платье было красным. Мама уже тысячу лет его не надевала, и именно поэтому я его и выбрала. Хейл укоротил длинные кружевные рукава, присобрав их до локтя, и убрал часть оборок, сделав юбку не такой пышной. Хейл был прав, говоря о том, что вернуть платью первозданный вид не удастся, но он сумел с таким вкусом переделать мамин наряд, что даже если бы мама рано или поздно захотела получить его обратно, то ей наверняка понравились бы внесенные изменения.

Элоиза помогла мне сделать элегантную прическу: косы по бокам, преходящие в скромный узел. Я выбрала тиару с рубинами, у меня над головой словно вздымались языки пламени.