Лесли Пирс - Сломленный ангел

Она показала ему засохшие деревья, и они немного поговорили о предстоящей работе и о том, что нужно посадить на их месте.

— Там, возле дома, можно посадить магнолию, а у реки — иву, это будет красиво, — предложил он. — Или ваш отец станет возражать против того, чтобы потратить деньги на деревья?

В его голосе прозвучала нотка восхитительной дерзости, даже нахальства, и Сюзанна поняла, что он уже узнал об их семействе намного больше того, что ему рассказали.

— Я позабочусь, чтобы он раскошелился, — ответила она твердо. — Так что скажите мне, сколько это будет стоить, с учетом подрезки ветвей и уборки вокруг. Я стараюсь изо всех сил, чтобы присматривать за всем, но для меня одной это слишком много.

Он уселся на каменную скамью и свернул сигарету, внимательно оглядываясь по сторонам.

— Замечательный сад, — наконец произнес он, окидывая оценивающим взглядом темных глаз заросли нарциссов, спускающиеся к самой реке. — Работать в нем — одно удовольствие, так что остановимся, скажем, на пятнадцати фунтах в день. До сентября я мог бы работать у вас два дня в неделю. Ваш отец не зря потратит свои деньги.

Отца едва не хватил апоплексический удар, когда Сюзанна сообщила ему о том, что наняла Лайама. Он как раз грел спину у камина в гостиной, вернувшись домой в девять часов вечера, когда ужин, который Сюзанна несколько раз разогревала, совсем остыл.

— Как ты смела согласиться на такое без моего разрешения! — разбушевался он. — Можно подумать, мне не все равно, сколько там засохших деревьев в саду. Я могу найти своим деньгам применение и получше, чем тратить их на сад.

Сюзанна холодно взглянула на него. Конечно, его по-прежнему можно было назвать привлекательным мужчиной, но за прошедшие годы он безвозвратно утратил то, что она так любила в нем, — чувство юмора и заботливость.

— Например, на то, чтобы содержать женщину, я полагаю? — спросила она, удивляясь собственной храбрости. — Не трудись отрицать это. Я знаю про Герду.

Он шагнул к ней, подняв руку.

— Не вздумай меня ударить, иначе я сию же минуту уйду отсюда, — быстро произнесла она. — Тебе бы не хотелось самому ухаживать за матерью, а? Или платить за ее содержание в доме престарелых?

— Как ты смеешь так разговаривать со своим отцом? — заорал он.

— Потому что ты погубил мою жизнь, вынудив меня остаться здесь и переложив на меня свои обязанности, — парировала она, вконец выйдя из себя, так что ее больше не заботило, что она говорит. — Что это за отец, который уговаривает шестнадцатилетнюю девочку ухаживать за человеком, перенесшим инсульт? Если бы ты не пытался удержать меня шантажом, я, наверное, уже была бы замужем и имела собственных детей. Ну, и раз уж я здесь, то самое меньшее, что ты можешь сделать, так это заплатить Лайаму за то, что он приведет в порядок сад. Это будет одно из немногих удовольствий, которое получим мы с матерью.

Выслушав слова Сюзанны, отец гордо удалился к себе в комнату, громко топая по ступенькам и даже не потрудившись заглянуть к матери и пожелать ей спокойной ночи. С того дня он все больше времени стал проводить вне дома, иногда совсем не приходил ночевать. Сюзанна часто заставала мать в слезах, и это было хуже всего, поскольку она тоже стала жертвой шантажа — мать знала, чем все закончится, стоит ей поднять шум. Все, что могла Сюзанна сделать, это поквитаться с отцом, перестав готовить ему ужин, но это, похоже, не слишком его обеспокоило. Но деньги для Лайама он все же оставил, и тот дважды в неделю трудился в саду.

Всю ту весну и лето Сюзанна прожила в ожидании дней, когда к ним приходил Лайам. Пока мать дремала после обеда, она выходила к нему в сад и работала рядом, осмеливаясь говорить с ним о вещах, о которых не заговаривала раньше ни с кем. Например, о двух коротких романах с мужчинами. Первый раз это случилось у нее, когда ей было двадцать три года, со строителем, который менял у них на крыше черепицу. Второй роман был с кем-то из благотворительной организации, которая занималась оказанием помощи пожилым людям, прикованным к дому.

— Мне казалось, что оба раза я влюблялась в них, — застенчиво призналась она. — Но теперь я думаю, что мне просто нравилось делать то, чего делать не следовало. Во всяком случае, ничего особенного из этого не вышло, мы просто целовались и обнимались, да и возможности зайти дальше у меня не было.

— Ваш отец — старый эгоист-педик, если он держит вас возле себя, — с чувством промолвил Лайам. — Вы красивая женщина, Сюзанна, и это ужасно, что вы совсем не видели мира и у вас нет никаких развлечений. Вам следует оставить это дело, скажите ему, что вы больше не можете.