Лайза Джуэлл - Винс и Джой

– Так и есть! Поверить не могу! Ты боишься!

– Нет. Просто смотрю на вещи с другой перспективы. С тех пор как приехал Джон, ты открылась передо мной с новой стороны, и, честно говоря, это меня напугало.

– Напугало?

– Да. Теперь мне кажется, что я тебя совсем не знаю. Что никогда тебя толком не знал.

– Разумеется, ты меня знаешь.

– Нет. Не знаю. Я знал девушку, которая любила тихую жизнь, рано ложилась спать и подолгу валялась в постели. Девушку, которая уважала свое тело, возможно, даже слишком, но такой уж я ее знал.

– Но я рассказывала тебе, каким я была человеком, как человеком являюсь и сейчас. Я была честна с самого начала.

– Да, знаю. Но я думал, эта часть твоей жизни позади…

– Да. Я тоже так думала. Но встреча с Джоном… напомнила мне о старых добрых временах. Когда я была молодой и беспечной. Думаю, мне просто захотелось оторваться напоследок, немного повеселиться, прежде чем я остепенюсь.

Винс молча кивнул. В словах Джесс был здравый смысл, но какая-то его часть по-прежнему не могла поверить, что все будет хорошо, раз «тусовочная» фаза в жизни Джесс закончилась. Слишком многое его тревожило. Старые бойфренды, забредающие в жизнь Джесс, как незваные гости на вечеринку. Ее привычка разделять свою жизнь на ячейки с почти патологической скрупулезностью. Ее неспособность сопереживать, ставить себя на место других людей. Их раздельные квартиры. И тот факт, что за год отношений она ни разу не сказала ему, что его любит…

И вот. Две розовые линии. Ребенок.

Он всегда об этом мечтал, но сейчас был худший момент в его жизни.

Винс посмотрел на Джесс. Она с ногами сидела на краю дивана, сложив ладони между коленями, и умоляюще смотрела на него. Она была напугана. Бесстрашная, дерзкая Джесс была напугана. Она ожидала, что Винс вернется сегодня домой и закричит от радости, когда узнает такую новость. Она ожидала шампанское и праздник. Но никак не сомнения и растерянность. Она настолько глубоко жила в собственном мире, что впадала в панику, сталкиваясь с реальностью других людей. Она была обескуражена. Она была в ужасе.

– Все же будет хорошо, правда? – мягко спросила она. – Мы справимся со всем вместе?

Винс глубоко вздохнул и взял Джесс за руки.

– Да, – он притянул ее к себе, – все получится.

Джесс улыбнулась, почувствовав, что Винс смягчился.

– А теперь, пожалуйста, прийди в восторг?

Винс с улыбкой к ней повернулся.

– Да, – сказал он, обхватив ладонью ее живот, – хорошо.

Джой изучила бумаги, взяла черную ручку и начала писать.

1. На второй день медового месяца ответчик перестал со мной разговаривать. Он не разговаривал со мной до четвертого дня медового месяца, когда объяснил, что разозлился из-за того, что местные мужчины глазели на меня возле храма. Он утверждал, что это моя вина, потому что на мне были шорты, хотя наш гид заверил меня, что шорты – вполне подходящая одежда для посещения тайского храма. Потом ответчик сказал, что мое поведение настолько недопустимо, что возможно, нам следует развестись.

Она вздохнула и продолжила.

2. На третий год брака мы с ответчиком переехали в новый дом. Ответчик следил за переездом. Он спросил меня, как я хочу поступить с личными вещами, хранящимися в свободной спальне, – дневниками, старыми фотографиями, школьными тетрадями и т. д. Я сказала, что часть можно выбросить, но я хочу сохранить фотоальбомы, дневники и т. д. Я очень четко объяснила, что именно хочу сохранить. Но когда вернулась вечером домой, он сказал, что выбросил все, кроме одного фотоальбома. Он утверждал, что следовал моим указаниям, и отказался извиняться, хотя прекрасно видел, как я была расстроена утратой такой значительной части элементов личной истории.

Это оказалось труднее, чем она ожидала. Нужно было привести пять примеров неразумного поведения Джорджа, но их было столько, что она не знала, какие именно следует упомянуть. Джордж сказал, что она может использовать в качестве аргумента для развода измену, но она не хотела лгать. Она хотела черным по белому записать всю правду об их браке.

Джой снова вздохнула и продолжила.

3. В январе этого года двое моих друзей неожиданно зашли к нам домой около девяти вечера. Сначала ответчик не хотел открывать им дверь, но уступил, когда понял, что они знают о нашем присутствии. Тогда он отказался с ними разговаривать, а когда я попыталась предложить гостям вина, сказал им, что у нас его нет, хотя на кухне стояла открытая бутылка. Гости ушли через час, а ответчик не разговаривал со мной больше двадцати четырех часов.