Лайза Джуэлл - Винс и Джой

– А. Ясно.

В голове Винса быстро возник образ смуглого, мускулистого итальянца, одетого лишь в поварской колпак и фартук.

– Заболтались, нюхнули пару дорожек. И вдруг уже четыре утра. Я не смогла взять такси и пришла сюда с Фрэнком. Спасибо ему.

Винс не знал, что в этой истории шокировало его сильнее. Приглашение Джона на одну из ее драгоценных встреч с коллегами. Алкоголь. Наркотики. Или утреннее посещение квартиры странного итальянца. Винса охватили переживания и тревоги.

– Боже, Джесс, – выдавил он.

– Что? Надеюсь, ты не злишься?

– Джесс, – он глубоко вдохнул, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и рационально, – я не могу говорить. У меня урок. Увидимся вечером. Хорошо?

– Похоже, ты злишься. Злишься?

– Да. Я злюсь.

– Ну, Винс. Прошу, не расстраивай меня. У меня раскалывается голова. Только этого не хватало.

Винс снова вздохнул.

– Ладно. Увидимся позже.

Он повесил трубку.

Шарлен выразительно на него посмотрела.

– Ничего себе. Нелегкий выдался разговорчик.

– Ага.

– Хочешь об этом поговорить?

Винс посмотрел на телефон, потом на Шарлен. Да. Он хочет об этом поговорить.

– Если бы ты с кем-то встречалась, – начал он, – и этот человек пошел в пятницу вечером развлекаться без тебя, но с лучшим другом противоположного пола, и в итоге оказался в ночном клубе, принимая наркотики, – хотя вы пытаетесь зачать ребенка, – а потом встретился с другим приятелем противоположного пола, с работы, и в итоге пошел с этим человеком к нему домой в четыре утра, что бы ты сделала?

Шарлен положила в рот фруктовую пастилку и посмотрела ему в глаза.

– Бросила бы, – просто сказала она.

Винс посмотрел на нее, ожидая, что она как-нибудь смягчит свое жесткое заявление. Но нет.

Он медленно кивнул и повернулся, чтобы найти ремень. Он чувствовал странное онемение во всем теле.

– Ладно. Зеркало, поворотник… Поехали.

Свобода приходит в странных формах и весьма неожиданно.

Последний раз у Джой был целый день и одна ночь, когда Джордж провел сутки в больнице с вросшим ногтем на ноге. Теперь у Джой выдалась возможность наслаждаться редким проблеском свободы, потому что Джордж решил дать импульс своей карьере, пройдя курсы писательского мастерства. Он нашел подходящие в Винчестере – главным образом из-за того, что там было обещано множество личных встреч с ведущими литературными агентами. Джордж был уверен, что ему просто необходимо найти того, кто оценит его старания, поддержит его работу в зародыше, и успех гарантирован.

– Это все вопрос связей, – объяснял он Джой. – Отношений с этими людьми.

Джой неуверенно кивнула, сомневаясь в том, что он прав, но стараясь ничем не перебить его желание оставить ее в одиночестве на целые выходные.

Джой едва могла поверить в происходящее, когда в пятницу вечером за Джорджем закрылась дверь и его машина уехала с Эшер-Хай-стрит. Она ждала, что он вот-вот вернется и ворвется в дверь со словами «О чем я думал? Я с этим не справлюсь – не исключено, что мне придется разговаривать с незнакомыми людьми, а ты вздумаешь где-нибудь повеселиться». Но этого, к счастью, не случилось. После его ухода Джой неподвижно просидела на диване целых десять минут, на случай, если Джордж вернется и заподозрит, что она что-то задумала.

Но это было не так.

Почти.

Вечером она встретилась в районе Саут-Бэнк с Дафной и Карен. Они выпили у Королевского фестивального зала, потом прогулялись вдоль реки до пиццерии в Габриелс-Уорф. Приятный вечер, ничего особенного, так проводят время в столице тысячи людей, но для Джой посиделки в ресторане с друзьями в пятницу вечером за бутылочкой пино гриджо без ограничения по времени приравнивались к высшему наслаждению.

Наутро она проснулась в пустой постели, и ей предстоял еще целый день без осуждений и рутины. Джой решила, что больше всего хочет побродить по Лондону в одиночестве.

Когда-то Лондон был эпицентром ее существования. Где бы она ни жила, с кем бы ни встречалась, где бы ни работала, Лондон всегда был ее спутником. Надежным, цельным, не позволяющим грустить. Разные части города подходили под разное настроение. Иногда она чувствовала себя маленькой и незаметной, иногда – отважной и яркой. Молодой и беззаботной, старой и немощной. Лондон был прочным фоном для каждой главы ее жизни за последние десять лет. Лондон был ее другом.

До переезда в Эшер она еще могла поддерживать свою дружбу с Лондоном, пусть и несколько сокращенную, но когда они поселились на окраине, ей удавалось лишь мельком видеть город через окна поездов и машин, не имея возможности даже поздороваться с ним.