Наталия Рощина - Любовь вхолостую

— Что грустишь, Валюша? — спросила она ее, когда девушка в очередной раз застыла у кухонного окна.

— Весны хочется поскорее. Надоели холода, грязный снег и серое небо.

— Ты мне, старухе, зубы не заговаривай. Сердечные дела невооруженным взглядом видно. Не пришел сегодня твой Ромео, вот и маешься.

— Да он и не обещал, — вздохнула Валя. — Я, наверное, замуж за него выйду Со стороны он вам как?

— Красивый, высокий, говорит словно диктор телевидения. Одним словом, красивый муж — чужой муж.

— Вот тебе на! Получается, за страхолюдин выходить нужно?

— Нет, детка, ты свое сердце слушай, а не советы со стороны, поняла? Оно всего вернее тебе подскажет. Что чувствуешь?

Валя промолчала. Неизвестно, к чему приведет их знакомство. Она была уверена, что никаких сильных чувств у Вадима к ней нет. Просто выгулялся парень, пару раз попал совсем не в десятку. И теперь ему есть с чем сравнивать. Любит только она, а он принимает ее чувства. Может, это и хорошо, когда нет сметающей все на своем пути страсти. Ведь она рано или поздно проходит, оставляя выжженные, очерствевшие души, кровоточащие раны. Многие о ней мечтают, но, повстречав, через время оказываются у разбитого корыта. Пусть все будет без «охов» и «ахов», как любит говорить Вадим. Так вернее, надежнее. Бог с нею, с романтикой.

В реакции мамы она почти уверена. Скрывать предыдущие браки Вадима глупо, а рассказать о них, значит, ввергнуть не понимающую таких метаний женщину в водоворот сомнений. Для нее дикость — менять жен, мужей. Не познавшая семейного счастья, она трепетно относилась ко всему, связанному с этим святым для нее понятием. А тут появится Вадим со своими шуточками и рассказами о том, что он просто набирался жизненного опыта. Интересно, не нажил ли он при этом детей? Маме это совсем не понравится. Господи, угораздило же ее познакомиться с таким человеком. Ходячий клубок противоречий. То нежный, то ироничный. С ним нелегко, но, положа руку на сердце, Валя чувствовала, что только с ним будет счастлива. Просто потому, что сможет каждый день видеть его, заботиться о нем, воспитывать их детей. Разве есть что-либо более важное в жизни, чем растить детей любимого человека? Непритязательная, уравновешенная, домашняя, она надеялась, что своим отношением компенсирует то, что Вадим недополучил в первые две попытки. Предполагала, что он достаточно повидал, чтобы теперь уметь выделить главное, не размениваться по мелочам. Валентина мысленно сказала, что простит ему все, лишь бы их семья не распалась, как карточный домик от порыва ветра. Конечно, она вкладывала в это всеобъемлющее «все» измены, грубость, лицемерие, отчуждение, но на самом деле надеялась, что это минует их. Легко сказать, что готов простить, пока физически не ощутишь холода банального любовного треугольника. Валя съежилась, представив, что Вадим не так давно дарил свои ласки другой женщине. Его губы касались ее тела, они сливались в безумном любовном танце. Господи, да она даже к прошлому его ревнует, а тут какие-то клятвы на будущее! Смешно… Главное, ни в коем случае не дать ему понять этого. Время пройдет, и она справится с глупостями. Когда изо дня в день он будет рядом, она сможет забыть, что ее номер — третий. Она сделает так, что из его памяти сотрутся прежние воспоминания и только ее он будет считать своей настоящей женой.

Валя рано легла спать, просто для того, чтобы избежать очередных расспросов Марии Федоровны. Все-таки у нее нет чувства меры, понятия, когда человека нужно оставить в покое. Ворочаясь с боку на бок, девушка наконец уснула. Ее одолевали какие-то женщины, стучавшие в дверь, требовавшие разговора с нею, чтобы раскрыть ей глаза на бессердечного мужчину, женой которого она собиралась стать. Валя закрывала ладонями уши, чтобы не слышать стука их кулаков в двери. Хотелось плакать, но в ответ она только громко закричала: «Хватит!» и проснулась. В комнату осторожно заглянула Мария Федоровна. Вид у нее был озабоченный.

— С тобой все в порядке? — пристально глядя на сидящую с закрытыми глазами Валю, спросила она.

— Да, кажется, просто плохой сон. Прошло. Который час?

— Тебе пора вставать, половина седьмого. Я пойду чайник поставлю.

Мария Федоровна внимательно посмотрела на бледное лицо квартирантки и, покачав головой, отправилась на кухню. Шарканье ее тапочек становилось все тише и вскоре сменилось звуками набираемой в чайник воды.

Валя медленно поднялась с постели, поежилась от холода. Батареи были чуть теплые, а на улице, похоже, мороз крепчал. За окном немногочисленные прохожие выдыхали полупрозрачные облака воздуха. Их спешащие шаги и красные щеки подтверждали предположение Вали. На нее напало какое-то необъяснимое оцепенение.