Майя Блейк - Согласна на все

– О боже, – прошептал он.

Жасмин чувствовала себя несказанно униженной.

Пытаясь скрыть это, она рассмеялась:

– Теперь тебе известен мой самый страшный секрет. Подозреваю, сейчас ты обернешь это против меня.

– Перестань, Жасмин.

Она замолчала. Рейес смотрел на нее со странным выражением.

– Сколько времени ты провела в тюрьме? – Удивительно, но в его голосе не слышалось осуждения. – Отвечай! – хрипло приказал он.

– Девять месяцев.

– За что?

– Я подожгла склад наркодилера.

– Вот почему у тебя страх перед наручниками.

– А кому они нравятся? – возразила она.

Рейес поднял бровь. Ее щеки залила краска.

– Те дни были самыми ужасными в моей жизни. Пожалуйста, не заставляй меня вспоминать о них.

Рейес поставил бокал и подался вперед, положив локти на колени. Жасмин вдохнула дурманящий запах лосьона после бритья и теплой кожи. Она с трудом заставила себя не придвигаться к нему.

– Что было после того, как тебя освободили?

– Я познакомилась со своим отчимом. Можешь не верить, но он спас нас. Хотя у него есть недостатки, он самый лучший мужчина в моей жизни, даже лучше того, чья кровь бежит в моих жилах.

Серые глаза не отпускали ее. В них по-прежнему не было презрения, только любопытство.

– Однако его увлечение азартными играми определенно стало проблемой, – заметил Рейес.

Жасмин кивнула:

– Его жена умерла. Тогда эта проблема и появилась. Стивен забыл о картах, когда начал встречаться с моей матерью, но все началось снова после их свадьбы. Как мы ни старались, не могли заставить его покончить с этим. Я переживала. И он тоже. Но я не могла его винить. Несмотря ни на что, он был для меня лучшим в мире отцом. Когда Хоакин запустил в него свои когти, у меня не было выбора. Я не могла допустить, чтобы Стивен пострадал.

– А твоя мать? – В его тоне появилась горечь, которую сразу уловила Жасмин.

– Психолог сказал бы, что моя мать блаженно и намеренно слепа. Она значит для меня все, но ничего не видит в истинном свете. Или предпочитает не видеть, пряча голову в песок.

Жасмин увидела, как в глазах Рейеса мелькнуло понимание. Впрочем, это выражение быстро исчезло.

– Мотив не оправдывает преступника.

Жасмин была потрясена тем, что на ее глаза навернулись слезы.

Заморгав, она начала подниматься.

– Но разве нельзя просить о прощении?

Рейес положил руку ей на бедро.

Сердце молодой женщины перевернулось в груди и бешено застучало.

Рейес сомневался в здравости своего ума. Однако думать он не мог из-за наплыва чувств.

Его ладонь легла на ее бедро, смяв мягкий хлопок платья, потом скользнула ниже.

Когда ладонь добралась до обнаженной кожи, Жасмин выдохнула. Ее кожа была мягкой и гладкой, как шерсть кошки его сестры. И, лаская ее, как кошку, он не хотел останавливаться.

Рейес видел, что в ней идет такая же борьба, как и в нем. Искра, которая проскочила между ними в тот момент, когда он впервые увидел Жасмин, вспыхнула, воспламеняя кровь, и он не стал обманывать себя, что ее не существует.

– Тебе не нравится, что я сказал правду?

– Мне не понравилась твоя жестокость. И полное отсутствие сочувствия.

То, что ему удалось спрятать свои эмоции, должно было бы удовлетворить Рейеса. Значит, им нельзя манипулировать. Но почему ему вдруг стало неуютно? Почему ему захотелось стереть выражение боли с ее лица?

– Я предупреждал тебя, что не стоит искать чувства, которых нет.

– А я сказала, что не верю, что ты не способен на чувства.

Рейес вскочил.

– Я еще не встречал человека, похожего на тебя, – заявил он, пытаясь разобраться, чем вызвано его волнение: то ли вином, то ли тем, что Жасмин бросала ему вызов, а на это никто не осмеливался.

Жасмин смотрела на него с опаской и словно что-то искала в его глазах.

– Я тоже. Так что это может быть весело.

Его губы тронула невольная улыбка.

Весело… Он тоже подумал об этом тогда, в музее.

Слово, которое он почти забыл…

Жасмин подошла ближе. Ее руки обвились вокруг его талии.

И снова Рейес ощутил возбуждение. Женщины, с которыми он встречался в далеком прошлом, были либо слишком нерешительны – их пугал его статус, – либо чересчур дерзки, стремясь доказать, что он не потратит с ними время зря. В обоих случаях Рейес терял интерес задолго до того, как они оказывались в спальне.

Жасмин была способна взволновать его, не произнося ни слова. А когда она говорила, он оказывался в ловушке.

За последний час эта женщина заинтриговала его еще сильнее. А то, через что ей пришлось пройти, вызвало восхищение.