Лесли Пирс - Куколка

Раздался марш Мендельсона, и Бэлль повернулась, чтобы посмотреть, как Мог выходит из церкви под руку с Джимми. На глазах девушки блестели слезы счастья. Она уже видела Мог в пышном свадебном наряде, когда помогала ей одеваться. Бэлль застегнула длинный ряд крошечных пуговок на спине ее бледно-голубого наряда, надела на голову Мог бело-голубую шляпку, которую сделала специально для нее, но все равно была тронута, глядя на зардевшуюся и улыбающуюся, как юная девушка, Мог, когда та шла навстречу своему избраннику.

Стоял изумительно теплый, солнечный сентябрьский день. В пригороде Лондона, Блекхэте, парк возле церкви Всех святых был полон семей, выехавших на пикник; повсюду прогуливались влюбленные парочки, а старики сидели на скамьях и грелись на солнце. Недалеко от церкви парочку молодоженов, Гарта и Мог, которая должна была вот-вот стать миссис Гарт, ждала гостиница их мечты — «Железнодорожный постоялый двор».

Для того чтобы Мог с Гартом могли пожениться здесь, в Блекхэте, Мог и Бэлль вот уже три месяца жили в двух комнатах на Ли-парк, тихой зеленой улице. Гарт и Джимми остались в «Бараньей голове», не только для того, чтобы продать паб и дождаться окончательного заключения сделки купли-продажи «Железнодорожного постоялого двора», но и для того, чтобы соблюсти правила приличия. В Севен-Дайлс никто не обращал внимания на такие мелочи, но они прекрасно понимали: для того чтобы начать новую жизнь в очень респектабельном районе, необходимо заслужить уважение.

Бэлль думала, им с Мог будет сложно привыкнуть к устоям приличного общества, но, к ее удивлению, это оказалось не так. Если их спрашивали, Мог отвечала, что работала экономкой, а Бэлль — служанкой в том же доме. Оставшись наедине, они часто смеялись над этим, поскольку во многих смыслах это соответствовало действительности. Мог всегда отличалась благородными манерами, и Бэлль она воспитала так же, поэтому они не слишком часто спотыкались о подводные камни. Трудно было только привыкнуть к хозяину, у которого они снимали комнаты, и другим мужчинам, которые знакомились с ними. Все обращались с ними как с прекрасными цветами, у которых нет ни ума, ни своей точки зрения. Однако за три месяца ничегонеделания — длительных прогулок, чтения и шитья — у них было время изучить средний класс, приспособиться к нему и насладиться заслуженным отдыхом, строя планы на будущее.

Но сейчас, когда Бэлль смотрела, как Мог идет по проходу к алтарю, где ее ждал Гарт со своим шафером, старинным приятелем Джоном Спраттом, она понимала, что Мог счастлива и вынужденной праздности пришел конец. Наконец ей удалось превратить комнаты над пабом в настоящий дом и навсегда привязать к себе Гарта.

— Мог прекрасно выглядит, — прошептала Энни на ушко Бэлль. — А ее шляпка похожа на последние модели с Бонд-стрит. У тебя настоящий талант. И ты такая красавица!

От похвалы матери девушка просияла. На ней было бледно-розовое платье из искусственного шелка с оборками по подолу и белая шляпка, которую она сама смастерила. Бэлль знала, что никогда не станет близка с Энни так, как была близка с Мог, но они обе пытались подружиться.

После того ужасного дня Гарт отправился к Энни и настоял на том, чтобы она приехала к дочери и объяснила, какую роль сыграла в этом деле. Бэлль увидела мать другой — ранимой женщиной, которая спряталась в твердой скорлупе, веря в то, что, если держаться от всего в стороне, можно защитить себя от обиды и боли.

Стало известно, что какой-то мужчина, с которым Энни была знакома в прошлом, приехал в качестве постояльца в ее пансион. Поскольку этому мужчине так много было известно о ее прошлом, он показался ей очень милым, и Энни поведала ему о Бэлль и еще сказала, что не видела дочь с тех пор, как та вернулась из Франции.

Как только Энни сообщили о письме, которое, как предполагалось, написала она, она поняла, что ее гость, должно быть, каким-то образом связан с Кентом и был послан с единственной целью — разузнать что-нибудь о Бэлль. Он явно донес услышанное Кенту, который тут же подделал соответствующее письмо, якобы написанное ею.

Энни признала, что должна была отправиться в «Баранью голову» сразу после возвращения Бэлль, но кое-что из изложенного в письме соответствовало действительности. Ей и вправду было стыдно за то, что она бросила Мог и думала только о себе. Год назад, когда Джимми осыпал ее упреками, Энни показалось, что весь мир ополчился против нее.