Наталья Калинина - Не жди моих слез

… Я лежала на волчьей шкуре в окружении горящих свечей, а Леня в каком-то экстазе целовал мое тело, нежно прикасаясь подушечками своих чутких пальцев именно там, где мне хотелось, чтоб он прикоснулся. Он несколько раз доводил меня до оргазма, и тогда по моему телу пробегала дрожь. Довольный, он целовал меня в губы. Я млела от наслаждения. Странно, но мне было вполне достаточно того, что он со мной делал.

— Но тебе… тебе ведь тоже хочется, чтобы я… чтобы ты испытывал наслаждение, — бормотала я.

— Все хорошо так, как есть, инфанта. — Он поцеловал меня в ухо и просунул туда кончик языка. — Я наслаждаюсь вместе с тобой. Ты так здорово отдаешься.

Я поняла, что отдаюсь ему вся без остатка.

— Может, нам стоит…

Он положил на мои губы палец.

— Не стоит. Нет. Не стоит.

— Даже если я тебя очень попрошу?

— Ты не станешь просить меня об этом, инфанта.

— Ты боишься?

— Проблем, — сказал он и вдруг рассмеялся. — Их и без того хватает.

— Ты слишком серьезно воспринимаешь жизнь.

— Ошибаешься. Я стараюсь сделать ее как можно веселей.

Он вздохнул. Он лежал какое-то время неподвижно рядом со мной, а я, приподнявшись на локтях, любовалась его большим красивым телом. Мне вдруг захотелось, чтоб это тело принадлежало мне. Только мне. Но я не осмелилась сказать об этом вслух.

Леня вдруг странно хмыкнул, вскочил и накинулся на меня со своими неистово нежными ласками.

— Нет, ты не должна этого делать, — прошептал он, когда я неожиданно для себя поймала его руку и поцеловала в запястье. — Я хочу остаться твоим шутом, инфанта, понимаешь?

Я не уехала на следующий день. Я подвернула лодыжку, спускаясь с последней ступеньки своей лестницы. Перелом оказался сложным. И было невыносимо больно.

Леня нес меня на руках в операционную.

Рентген показал, что порваны связки, да еще осколок кости вонзился в какую-то мышцу. Оперировали меня под общим наркозом.

Придя в себя, я увидела первым делом Леню.

У меня была легкая, почти невесомая, от наркоза голова, и я, кажется, наболтала ему кучу глупостей про любовь и прочую ерунду. Он слушал меня не перебивая, пожимая время от времени мою руку, которую все время держал в своих сильных ладонях. По-моему, я даже говорила, что хочу выйти за него замуж. Правда, это могло мне присниться.

Тревога делала его лицо очень красивым и совсем юным.

Он просидел возле меня всю ночь. Я, как дочь главврача, лежала в отдельной палате. Утром он попытался дать мне судно, но я сказала, что скорей у меня лопнет мочевой пузырь, чем я позволю ему…

Он хохотал. Ему, похоже, очень понравился мой ответ.

Через пять дней Леня внес меня на руках в мансарду. Отец с трудом сдерживал слезы и называл его «сынок». Я слышала, как он говорил матери, что этого парня Анюте послал сам Бог.

В первую же ночь моего возвращения возобновились наши свидания.

— Я не хотел, чтоб ты уезжала, — сказал Леня между поцелуями. — Я очень сильно не хотел этого. Прости, ладно?

— Ты думаешь?..

Я не закончила свою фразу. Я тоже так думала. Более того, я знала точно: это сделал он.

Нас застукала бабушка. Она поднялась совсем неслышно, а мы были слишком увлечены новыми ощущениями: я лежала, положив под попку подушку и слегка расставив ноги, а Леня проводил языком по внутренней стороне моих бедер, все ближе и ближе подбираясь к тому самому месту, которое, как мне казалось, превратилось в пылающий очаг. Бабушка тихо ойкнула и упала в кресло.

Леня медленно повернул голову. К счастью, он еще не успел стянуть свои тренировочные штаны.

— Я… извините… я… старая дура… — бормотала бабушка, прижимая к своим пунцовым щекам ладони.

Леня накрыл меня одеялом.

— Бабушка, ты ничего не скажешь родителям, поняла? — подала голос я.

— Поняла, внученька. А вы… Ты… Я очень рада. Очень, очень рада.

Она залилась счастливыми слезами, потом осенила нас широким крестом.

— Спасибо, — сказал Леня. Если он и был смущен, то умело это скрывал.

— Я так и знала, — лепетала бабушка. — Вы — чудесная пара. Господи, а я-то, старая дура… Я сейчас уйду, уйду. — Она попыталась встать с кресла, но, судя по всему, от потрясения лишилась сил. — Я сейчас, сейчас… — Вторая попытка тоже оказалась неудачной.

— Посидите с нами, Варвара Егоровна, — сказал Леня. — Я делал Анюте массаж. Чтоб нога не отекала.

— Да, да, — лепетала бабушка. — Массаж…

— Но родители, мама в особенности, могут истолковать все по-другому, — добавила я, уже окончательно придя в себя.