Ольга Тартынская - Верь мне и жди

По их лицам я видела, что они не знают, как воспринимать мои слова.

— Докажи! — потребовала, как всегда самая разумная из нас, Катя.

Я достала паспорт, который мне предстояло поменять в связи с новой фамилией, и показала штамп. Немая сцена. Я чуть не расплакалась — так мне было грустно от происходящего.

— А где он? — глупо спросила Шурка.

— Наверное, работает…

— Нет, пока не увижу вас вместе, не поверю, — пробормотала Катя.

Я пожала плечами, чувствуя, как между нами неотвратимо вырастает стена.

— Ну, расскажи же! — с энтузиазмом воскликнула Шурка, но и в энтузиазме ее слышалась фальшь.

— Как-нибудь потом, это долго.

Больше всего я боялась вопросов: где мы будем жить, планируем ли детей, будем ли принимать гостей (в частности их, моих подруг). Если бы я знала это сама! Я ничего не знала про завтрашний день. Предваряя все вопросы и видя разочарование на лицах подруг, я проговорила с чувством:

— Девочки! Я сама еще не пришла в себя. Все так неожиданно. Я его очень люблю, очень… И мне трудно пока говорить об этом.

Так что веселья у нас не получилось. Исчезла непринужденность и некоторая холостяцкая безбашенность, свойственная нашим прежним посиделкам. Мы обсудили фильмы, книги, телепередачи, повспоминали молодость и, как всегда, в очередной раз пообещав себе, что будем чаще встречаться, разбежались.

Я приехала домой и с трепетом открыла дверь в квартиру. Что бы я ни отдала в тот момент, чтобы увидеть тебя дома! Но, увы, все оставалось на своих местах, как было, когда я второпях убежала, и тишина. Мне показались бессмысленными и этот день, прожитый без тебя, и этот вечер, который предстояло провести в одиночестве. И я не знала, где ты и с кем.

Решив, что здоровее будет не ужинать вообще, я включила телевизор и бездумно уставилась на экран. Телефон молчал. Следовало пораньше лечь: завтра на работу. Обычно я с вечера готовила одежду на утро, гладила, подшивала, развешивала на плечиках. Теперь мне было безразлично, в чем я пойду. В какой-то призрачной надежде я не стала закрывать входную дверь на замок. Утомленная бессмысленным мельканием кадров, я задремала.

— Хельга, где ужин? Я голодный, как стая волков! — услышала я над ухом.

Не веря своему счастью, подпрыгнула и повисла у тебя на шее. Ты был еще в куртке, источал запах мороза и кожи. Я целовала твои губы, холодные щеки, руки.

— Не увиливай, — пошутил ты, высвобождаясь из моих объятий. — Есть хочу.

Я понеслась на кухню, сооружать тебе ужин. Взглянула на часы, висевшие на стене. Они показывали два ночи. Взялась размораживать мясо, но ты остановил меня:

— Что-нибудь попроще — валюсь с ног.

— Но не пельмени же?

— Пусть пельмени.

Я растерялась, но, пошарив в холодильнике, нашла еще свежие овощи и приготовила к пельменям вполне сносный салат. Умывшись, ты вышел к столу и положил передо мной какую-то коробочку.

— Это тебе. Мобильный телефон. Сегодня полдня пытался дозвониться сюда, все без толку. Теперь у тебя, как у людей, будет своя связь. Чтобы я не волновался.

Пока я накрывала на стол, ты вставил в аппарат симкарту и батарейку, показал полифонию, чтобы я выбрала звонок. Среди них оказалась мелодия твоей песни.

— Я ставлю тебе эту, чтобы знала, кто звонит. Остальные выбери сама. Могут быть разные мелодии, если хочешь, — объяснял ты.

Я хотела сказать, что больше никаких не нужно: кто мне еще будет звонить?

— И не забывай заряжать батарейку.

Ты поужинал и стал клевать носом. Я понеслась стелить постель. У тебя не было сил даже принять душ. Я смотрела, как ты раздеваешься, и не чувствовала никакой неловкости. Мне всегда нравилось смотреть на тебя, во что бы ты ни был одет или раздет вовсе. Ты не изменился за эти пять лет, что мы живем вместе, — кажется, время отступает перед тобой. Только кое-где в волосах пробивается седина. Шея стройная, как и прежде, фигура крепкая, без субтильности и рыхлости. Никаких признаков старения или дряблости.

Мне всегда нравилось, как ты одеваешься. Без богемной вычурности, просто, но стильно. Твоя слабость — хорошая обувь. Вот тут ты разборчив и не жалеешь денег.

— Обувь должна быть удобной и натуральной, — говоришь ты всякий раз, когда выкапываешь откуда-то невероятные ботинки из крокодиловой кожи или грубые мокасины из сыромятины.

Концертные костюмы — это отдельная история. Здесь ты используешь выдумку и фантазию. Мне приходилось помогать тебе в осуществлении одной идеи — подборке деталей, подгонке под нужный размер, поиске необходимых аксессуаров. Однако в последнее время ты выходишь на сцену в том, в чем ходишь в обычной жизни…