Елена Озерова - Любовный пасьянс

— А ты не думаешь, что после рождения ребенка он полюбит тебя больше? — осторожно сказала Вика. — Извини, но вы вообще-то обсуждали эту тему?

— Обсуждали, — Катя выглядела очень несчастной. — И решили, что торопиться некуда.

Не сказать, чтобы Вике этот ответ понравился. Она помолчала, а потом все же спросила:

— Он так решил или ты?

— Ну, он сказал тогда — как ты хочешь. И я решила подождать еще годика два-три.

— А он?

— Он согласился.

Со стороны Володи это выглядит довольно странно, подумала Вика. Мужчины в таком возрасте обычно уже думают о наследнике, это у них пунктик. На Катином месте она бы встревожилась, если бы ее муж спокойно согласился ждать. Ведь все же у них есть — и квартира, и деньги…

Закипел чайник. Вика встала, заварила чай, поставила на стол печенье, чашки, сахарницу. Катя молча наблюдала, как она двигается по кухне.

Когда чай был налит, Вика снова уселась на свое место и достала следующую сигарету:

— Ну так и что ты решила?

— Не знаю… А ты что бы мне посоветовала?

— Тут и думать нечего. Разумеется, рожай.

Катя покачала головой.

— Рожай, — убедительно сказала Вика. — Извини, но все, что ты сейчас наговорила — дурь несусветная.

— Конечно, дурь… Я понимаю.

— И потом, ты забываешь об инстинкте. Некоторые женщины до рождения ребенка и представить не могут, что он может застить им целый свет. Считают себя моральными уродками, не способными на нормальные материнские чувства. А потом ребенок рождается, срабатывает инстинкт — и они уже не могут себе представить, как могли жить без него. И с тобой так же будет.

Катя с сомнением посмотрела на нее:

— Ты думаешь?

— Уверена.

Катя опустила глаза:

— Не знаю…

— И Володе сегодня же скажи, — приказала Вика. — Сегодня же. Нечего тянуть.

Они лежали рядом, не в силах пошевелиться, не расплетая разгоряченные от любви тела. Действительность еще не вторглась в сознание, и во всем мире пока существовали только они двое, только что бывшие одним, близкие той последней близостью, какая возможна в земной жизни…

Но вечно так продолжаться не могло. Володя пошевелился. Его рука, лежавшая на Алениной груди, медленно сползла на простыню. В следующее мгновение он вздохнул и сел на постели.

— Что, уже пора? — как Алена ни старалась, но в ее голосе все равно слышались тоскливые нотки.

Он наклонился над ней и нежно поцеловал голубую жилку, бьющуюся на виске, а потом лоб у корней волос:

— Пора.

В его голосе тоска перемешалась с безнадежностью.

Алена тоже поднялась, заворачиваясь в свое роскошное кимоно:

— Кофе будешь?

Он хотел сказать, что у него уже нет времени на кофе, но взглянул на нее и согласился:

— Буду.

— Тогда иди в душ, пока я сварю, — скомандовала она бодро и почти весело. А что ей оставалось делать?

Стоя под упругими струями воды, Володя в который раз пытался привести свои чувства в порядок. Опять ему надо уходить. Нет, так дальше продолжаться не может! Нельзя мучить любимую женщину и мучиться самому! Нельзя разрываться, и все время думать о ней, когда ее нет рядом, и мучительно вспоминать каждое ее слово, каждый взгляд, каждый жест… Он не может жить без нее. Но… Но как же Катя? Как сказать Кате, что им следует расстаться? Володя вспомнил ее светлые детские глаза — они всегда смотрят на него с таким доверием, с таким обожанием, что он чувствует себя последней скотиной.

Женившись на Кате, он сделал ошибку. Впрочем, такую ошибку делают многие мужчины. Он не понимал, что его любовь к ней — не та любовь, которая должна быть, может быть между мужчиной и женщиной. Нельзя относиться к жене, как к милой младшей сестренке. Он жалел ее, любовался ею, баловал ее… Но все-таки больше всего жалел.

А теперь он встретил женщину, которая захватила его целиком. Женщину, от которой он теряет голову, женщину умную, взрослую. Равную себе. Женщину, которая понимает его лучше, чем он сам, и принимает таким, какой он есть. И расстаться с ней — все равно что расстаться с собственной душой…

Невозможно.

Он выключил воду, и почти сразу из-за двери послышался Аленин голос:

— Кофе готов!

— Иду! — откликнулся он, растирая спину полотенцем.

Когда он вышел на кухню, она стояла, отвернувшись к окну, и курила. Синеватый дымок от сигареты уплывал в открытую форточку. Володя заметил, что в последний месяц она начала много курить.

Он подошел и обнял ее за плечи. Она на секунду прижалась к нему всем телом, потом быстро отстранилась: