Кейт Джейкобс - Вязание по пятницам

— Но это ничего не меняет! Я и раньше не хотела его, а теперь мне нужно, чтобы он был, я думаю о нем! — воскликнула она. — Ты не понимаешь? Это же мой ребенок! Я могла бы стать матерью! И я все это разрушила, Дэн!

Она чуть не повесила трубку, задыхаясь от волнения. Чтобы успокоиться, ей пришлось пройтись по комнате.

— Почему ты не бросил меня? — спросила она с вызовом.

— Из-за выкидыша? Ты с ума сошла! Есть вещи, которые гораздо дороже… это не настолько принципиально…

— Для меня принципиально! Я больше не могу заниматься своей работой, я не могу без слез смотреть на беременных женщин.

— Тогда зачем ты общаешься с Люси?

— Ты не догадываешься? Она позволяет мне участвовать в этом, понимаешь? Как бы прожить все заново.

— Милая, это ребенок не твой, а Люси. Это она будет рожать, а не ты.

— Я знаю. Ты всегда настаивал на том, чтобы я выговорилась, — прервала его Дарвин. — Вот я сейчас этим и занимаюсь. Ты хотел работать в Лос-Анджелесе, и вот теперь ты врач, признанный и успешный, а я сижу здесь в одиночестве.

— Я не бросал тебя, Дарвин, мы уже говорили об этом. У нас есть планы на будущее.

— Нет, Дэн, мы не обсуждали это. И я не собираюсь во всем с тобой соглашаться. Я передумала. Ты можешь думать что угодно, но мы фактически уже расстались. — Она подошла к двери ванной и прижалась лицом к стеклу.

— Ладно. Я пока не знаю, что делать, — в тревоге отозвался Дэн. Дарвин давила на него с неслыханным упорством, раньше она всегда была тихой и спокойной.

— Нет!

— Что ты имеешь в виду?

— Весь этот год потерян.

— Дарвин, у тебя истерика.

— Я знаю! — Она села на пол в ванной. — Дэн?

— Что происходит, дорогая?

— Есть еще кое-что.

— Что?

— Я изменила тебе. Я спала с другим мужчиной.

Она все говорила и говорила, пока вдруг не остановилась.

Тогда она поняла: Дэн уже повесил трубку.

Как завершить вязание

Когда ваша работа подходит к концу, вы должны провязать последний ряд так, чтобы закрепить петли и одновременно снять их. Для этого каждая провязанная петля, получившаяся из пары петель, надевается обратно на спицу и провязывается заново, пока весь ряд не закончится.

Как считала Дарвин, ей лучше всего заняться теперь своей работой. Время шло, а она так и не продвинулась в написании тезисов; между тем август уже на носу. Но она все никак не могла сконцентрироваться на своих записях.

Она пыталась позвонить Дэну, тысячи раз брала в руки телефон и пробовала набрать номер. Неужели она надеялась, будто сможет жить с ним после всего и смирится с этим ужасным чувством вины?

Нет, она просто тешила себя этими надеждами — нереальными, недопустимыми. Нельзя жить всю жизнь с клеймом на лбу в ожидании прощения.

Первой, кому она сказала о случившемся, стала Люси, поскольку та мгновенно ощутила перемену в настроении подруги.

— Я рассказала мужу о своей измене, — сказала она уныло, так, словно речь шла о том, что порвалась ее любимая куртка. В этот момент они как раз пошли выбирать кроватку и коляску, для которых Люси специально освободила место в своей комнате.

— Ты это все не придумала, чтобы проверить его? Ты по правде ему изменила? — спросила Люси, остановившись перед светофором.

— Да, с одним парнем из компании Пери, можешь мне поверить? — ответила она. — Вот так получилось, что я «провязала последний ряд». Конец моему замужеству.

Люси была потрясена этой новостью.

— Дарвин, — сказала она, — вязание, наоборот, символизирует сексуальную связь, а не ее разрыв, но ты меня поразила, я не ожидала такого.

По ее лицу трудно было понять, что она испытывает — восторг или сожаление, а может, даже ужас. Вероятно, Люси подумала в это мгновение, будто ее роль наставницы в искусстве вязания потерпела крах. Только когда они дошли до двери пиццерии, Люси слабо улыбнулась и сразу же подошла к стойке и заказала пиццу с сыром и перцем.

Ей нестерпимо хотелось чего-нибудь острого.

Пообедав, они поехали в магазин Джорджии.

Магазин работал по-прежнему. Конечно же, не так интенсивно, как в прошлом, поскольку не было Джорджии, его центра и хозяйки, но постоянные посетители все равно заходили и делились опытом друг с другом. Джорджия еще находилась в больнице, но, по словам доктора, поправлялась быстро и, к счастью, никаких осложнений не предвиделось.

— Она прекрасно держится, — говорила Анита всем, кто интересовался здоровьем Джорджии. — Выглядит отлично. Скоро ее выпишут.