Бонкичмондра Чоттопаддхай - Грезы Тадж-Махала

— Как не быть?

Старуха достала портреты раджи Ман Сингха, Бир Бала, Джай Сингха [13] Ман Сингх — князь Амбера, и радж Бир Бал были военачальниками императора Акбара. Бир Бал был поэтом и занимал при Акбаре должность шута. Анекдоты о нем и его остроумии вошли в индийский фольклор. Джай Сингх — военачальник могольского императора Аурангзеба. и других. Принцесса вернула и их.

— Нет, эти я тоже не возьму, — сказала она. — Они не индусы, а слуги мусульман.

— Не знаю, кто там чей слуга, — усмехнулась старуха. — Я показываю, что у меня есть. Не нравится — не бери.

Она продолжала вынимать миниатюры. Принцесса отобрала портреты Пратапа, Амар Сингха, Карны, Джасвант Сингха и несколько других. Одну миниатюру старуха спрятала, не показав.

— Что это ты там прячешь? — поинтересовалась Чанчал-кумари.

Старуха промолчала. Принцесса повторила свой вопрос.

— Не осуждайте меня, — испуганно сложив руки, взмолилась старуха. — Этот портрет попал сюда совершенно случайно.

— Чего ты так испугалась? — спросила принцесса. — Чей это портрет ты так боишься показать?

— Вам лучше на него не смотреть. Это портрет врага вашего дома.

— Кто же он?

— Радж Сингх, — с испугом ответила старуха.

— Герой не может быть врагом женщин, — со смехом проговорила принцесса. — Я возьму этот портрет.

Старуха достала портрет Радж Сингха. Чанчал-кумари долго-долго смотрела на него — лицо ее осветилось, глаза широко раскрылись. Заметив это, одна из подружек тоже пожелала взглянуть. Передавая ей портрет, Чанчал-кумари сказала:

— На него действительно стоит посмотреть.

Портрет стали передавать из рук в руки. Радж Сингх был не молод, но все в один голос принялись расхваливать его внешность.

Воспользовавшись этим, старуха заломила за миниатюру двойную цену.

— Госпожа, — сказала она, — если уж говорить о героях, я покажу тебе еще один портрет. Есть ли на земле кто-нибудь, кто может сравниться с этим человеком?

С этими словами старуха вынула миниатюру и вручила ее раджпутской принцессе.

— Кто это? — спросила Чанчал-кумари.

— Падишах Аламгир [14] Аламгир — «покоритель мира» — имя могольского императора Аурангзеба (1658–1707). , — ответила старуха.

— Я возьму этот портрет, — сказала принцесса.

С этими словами она приказала служанке принести деньги за купленные миниатюры.

— Хотите позабавиться? — предложила своим подружкам Чанчал-кумари.

— А как? Скажи, как? — хором закричали падкие до развлечений девушки.

— Вот я кладу на пол портрет падишаха Аламгира. Пусть каждая из вас по очереди пнет его ногой в лицо. Посмотрим, чей удар сломает ему нос.

У подружек лица вытянулись от страха.

— Не говори таких слов, кумариджи [15] Кумариджи — кумари — княжна, девушка; «джи» — приставка, выражающая уважение. ! Если даже вороны подслушают нас, от рупнагарской крепости не останется камня на камне.

Принцесса со смехом бросила портрет на пол.

— А ну, кто пнет его ногой?

Никто не двинулся с места. Одна из подруг принцессы по имени Нирмал подошла к ней и зажала ей рот.

— Опомнись, что ты говоришь! — воскликнула она.

Чанчал-кумари не торопясь наступила на портрет Аурангзеба украшенной драгоценностями левой ногой (пожалуй, это лишь увеличило красоту портрета), слегка пригнулась, послышался хруст — и портрет Аурангзеба треснул под пятой раджпутской принцессы.

— О горе нам! Что ты наделала! — простонали в ужасе ее подруги.

— Играя в куклы, девочки удовлетворяют свое желание нянчить детей, — с улыбкой проговорила принцесса. — Так и я удовлетворила свое желание пнуть ногой в лицо могольского падишаха. Милая Нирмал, — прибавила она, обращаясь к своей подружке, — желания девочек сбываются — в положенное время они обзаводятся настоящими детьми. Неужели мое желание не осуществится? Неужели я никогда не смогу самого Аурангзеба вот так же…

Нирмал зажала ей рот, не дав договорить, но все и так поняли смысл недосказанного. У старухи испуганно забилось сердце — поскорее бы унести ноги из этого места, где ведут такие опасные речи! В это время служанка принесла деньги, и старуха, взяв их, бросилась вон.

За дверью ее догнала Нирмал.

— Бабушка, — сказала она, сунув ей в руку золотую монету, — прошу тебя, никому не говори, что ты здесь услышала. Принцесса может наговорить невесть что — она еще совсем ребенок.

— Да разве об этом нужно говорить! — взяв монету, ответила старуха. — Я ваша покорная раба и буду держать язык за зубами.