Анна Смолякова - Зеркало для двоих

— Нет, у меня нет с ним личных счетов, но все равно он внушает мне чувство глубокого, устойчивого отвращения, — Юлька снова взяла свой бокал и залпом отхлебнула чуть ли не половину.

— Слушай, а он случайно не похож на твоего бывшего возлюбленного? — невинно поинтересовался Андрей. — Я слышал, у женщин так бывает: расстанутся с мужиком, а потом тех, кто на него хоть чуть-чуть похож, начинают или идеализировать, или, наоборот, гнобить.

— На моего возлюбленного он абсолютно не похож, — с достоинством проронила она и подцепила чайной ложечкой консервированную вишню. — И вообще, мне не нравится эта тема. Давай лучше поговорим о тебе. Ты ведь, кажется, институт физкультуры закончил, да? А тренером совсем не успел поработать? Или в то время на выпускников вашего института уже не было спроса?

Юлька спросила это просто так, для того, чтобы перевести разговор и не ожидала хоть сколько-нибудь интересного ответа. Но Андрей неожиданно хмыкнул, усмехнулся как-то странно и проговорил:

— Ну, на наших выпускников спрос был всегда. А особенно в ту пору, когда я заканчивал институт. Знаешь, парни с мощными бицепсами и умением держать удар никогда не оставались без работы…

— Это что, в смысле охраны, да?

— Ага, в смысле охраны! — в его голосе прозвучала неприкрытая издевка.

— Так ты хочешь сказать, — Юлька немного помедлила, — что занимаешься рэкетом?

— Господи, какая ты еще наивная! Ну, почему занимаюсь? Все, кто этим занимался, уже давным-давно ушли в легальный бизнес. Вот и я теперь вполне официальный торговец мебелью и прочей дребеденью.

— А-а, — она положила косточку от вишни на край своей тарелки и села, как-то неестественно выпрямившись. В общем-то, в том, что рядом сидел бывший рэкетир, не было ничего особенно страшного, но Юльке вдруг очень захотелось незаметно переползти на другой край дивана.

— Да ты, я гляжу, подруга, скисла! Не понравилась моя биография? И зря, между прочим! Опасная была работка, рискованная. Меня даже однажды ножичком порезали. Хочешь посмотреть? — Андрей, развернувшись к ней спиной, начал вытаскивать из-под ремня брюк клетчатую шерстяную рубашку.

— Нет, избавь меня, пожалуйста, от этого зрелища.

— Да чего ты боишься? Меня же не в задницу ранили, в конце концов.

Он приподнял рубаху, и перед Юлькой открылась широкая, лоснящаяся спина с коротким синеватым шрамом под правой лопаткой.

— Болит иногда зараза, — слова прозвучали невнятно, видимо, потому, что Андрей прятал лицо в воротник рубахи. — Может, ты мне массажик сделаешь?

— Что?!

— Массаж, говорю, сделай, пожалуйста. — Он, не оборачиваясь, нащупал сзади себя на диване Юлькину напряженную кисть, которую она не успела вовремя убрать, и положил к себе на позвоночник. Юля попыталась отдернуть руку, но Андрей только крепче сжал узенькое запястье и вдавил ее сопротивляющуюся, растопыренную ладонь в податливую плоть совсем рядом со шрамом. Кожа у него была теплая и какая-то неприятно плотная, сизый шрам под пальцами выделялся скользким бугорком.

— Не надо, прошу тебя, не надо! — Юлька с силой дернулась и высвободила руку, успев почувствовать, как противно щелкнуло плечо. Андрей с проворностью, которой трудно было от него ожидать, развернулся и подсел еще ближе, вперив в нее пугающий взгляд неподвижных глаз.

— Чего ты боишься, девочка? Я умею быть ласковым. — Он облапил ее и привлек к себе, продолжая все так же пристально вглядываться в ее изумленно-испуганное лицо. «Смотрит, как удав на кролика, — промелькнуло в голове у Юльки. — Я — кролик! Я безумный, трясущийся кролик с глупыми, развешенными ушами!» Следующим ее ощущением стало липкое, жирное прикосновение его вздрагивающих, как студень, губ. Его обволакивающий рот, казалось, втянул в себя и ее подбородок, и щеки. В нос ударил тяжелый, резкий запах мужского пота. Юля, задыхаясь, начала судорожно колотить кулаками по мясистым плечам Андрея, по его широкой спине и бычьей шее, но жадные губы продолжали скользить по ее лицу, оставляя после себя характерный скользкий след… Дальше все получилось само собой. Она услышала словно донесшийся издалека звонкий шлепок пощечины и мгновенно отпрянула, чувствуя, как горит и наливается вибрирующей тяжестью ладонь правой руки. Андрей вполголоса выругался, провел пальцами по щеке и поднес их к глазам, словно ожидая увидеть следы крови. Юлька сидела ни жива ни мертва. Она ждала чего угодно: хлесткого, безжалостного удара, откровенного мата или, может быть, чего и похуже. Но он только покачал головой и задумчиво произнес: