Анна Смолякова - Зеркало для двоих

— Расскажу. Но только не сегодня. У меня еще очень много работы, — проговорила Юлька и уткнулась в экран монитора.

На экране телевизора веселился любимец женщин Филипп с развевающимися по ветру заячьими ушами. Периодически он полностью превращался то в мультяшного зайца с наглой ухмылкой на морде, то в очаровательную киску с бантиком. Хотя, вполне возможно, что киской оборачивалась Алла Борисовна. Подробностей клипа Таня уже не помнила, а лишний раз поднимать глаза на экран опасалась, потому что прямо перед маленьким кухонным телевизором, на краю деревянной полочки, стояла тарелка со свеженарезанным, на редкость едким луком. Добавлять его в мясо нужно было только минут через десять, а крышкой накрывать нельзя — задохнется. Поэтому Татьяна шинковала морковь, низко опустив голову и мужественно борясь со слезами. Впрочем, она не особенно страдала из-за отсутствия зрительных впечатлений. Ей гораздо больше нравилось слушать Киркорова, чем смотреть на него. Внешность общепризнанного красавца ее абсолютно не привлекала, а вот в голосе было что-то такое: то ли скрытая страсть, то ли легкая самоирония сильного мужчины… И даже это дурацкое «зайка моя» Филя умел подать так, что внутри все мгновенно обрывалось, а по спине пробегал приятный, будоражащий холодок.

Таня смахнула морковь с разделочной доски в стеклянную огнеупорную кастрюлю, в такт заключительному музыкальному аккорду опустила крышку и устало плюхнулась на табурет. Готовить она не любила и честно предупредила об этом Юрку, прежде чем переехать к нему:

— Знаешь, я, конечно, могу повыпендриваться для порядка недели две, не больше. Будут тебе и котлеты по-киевски, и зразы из телятины, и заливная рыба… Но потом, друг мой любезный, вернемся к полуфабрикатам. Не нравится — вози меня каждый день ужинать в ресторан!

Юра усмехался каким-то своим мыслям, наверное, предполагая, что ему удастся перевоспитать строптивую подругу. Таня делала вид, что не замечает его нарочито-неприкрытой иронии. И вместе они продолжали скидывать в большую спортивную сумку заранее приготовленные к переезду книги. Еще одна небольшая сумочка, застегнутая на «молнию», уже дожидалась у порога. Когда баул был набит доверху, Татьяна села на краешек дивана, по-детсадовски сложила руки на коленях и провозгласила:

— Ну, все, я готова ехать!

Юрка перевел растерянный взгляд с книжного баула на ее умиротворенное лицо и, немного помедлив, спросил:

— И это что, все вещи, которые ты собираешься взять с собой?

— Ну, да, — она недоуменно пожала плечами, начиная ощущать непонятный дискомфорт.

— Ясно. — Юрий резко встал, повесил большую сумку себе на плечо, а маленькую подхватил правой рукой. — Пойдем.

Татьяна направилась было следом, но у самого выхода из комнаты вдруг решительно взяла его за рукав и развернула к себе лицом:

— Юра, давай сразу расставим все точки над «i». Тебя что-то тревожит?

— С чего ты взяла? Все нормально…

«А неплохо сыграно, — отметила Таня про себя. — Выражение лица в меру озадаченное и довольно спокойное. Такое и должно быть у человека, которому задали странный, с его точки зрения, вопрос. Нет ни натянутой, чуть виноватой улыбки, ни ледяного блеска обиды в глазах…» И все же бледная тень какой-то покорной отстраненности во взгляде, отстраненности необычной и пугающей, заставила ее еще раз повторить свой вопрос:

— Юра, что тебя тревожит?

Коротецкий попытался отшутиться, говорил что-то про беспорядок в его квартире, про неработающую микроволновку, про шумных соседей, но Таня остановила его легким прикосновением холодных пальцев к губам:

— Юр, скажи правду!

Он устало вздохнул, неловко опустил сумку с книгами на пол и не очень уверенно произнес:

— Понимаешь, это, наверное, глупо. Но я вдруг понял, что ты переезжаешь ко мне ненадолго… И дело даже не в том, что ты берешь из дома только эти книги и необходимый минимум одежды… Как бы тебе это объяснить?.. В общем, ты слишком спокойна, нет в тебе ни радости, ни волнения. Будто это всего лишь обыденный, ничего не значащий жизненный эпизод… Я тебя не обидел?

— Нет-нет. — Таня снова присела на диван, достала из сумочки пачку «Салема» и закурила. — Говори. Мне это важно.

— Ты вообще всегда какая-то чужая… Вроде бы здесь, рядом со мной, говоришь что-то ласковое, отвечаешь на поцелуи и в то же время будто наблюдаешь за всем откуда-то издалека… Впрочем, все это ерунда, конечно…