Ольга Тартынская - Такое кино

— Ой, не вертитесь, а то неровно отрежу! — предупредила Ира.

Нет, нет, думала Мордвинова, послушно замерев, надо срочно что-то исправлять, переделывать! Это последний шанс, если, конечно, он еще есть.

Да, она сломалась тогда. И причина не только в Туринском. Многие сломались в те годы, не смогли приспособиться к новой жизни. Конечно, что-то у нее было и тогда: увлечения, подруги, поездка со Светкой в Киев, где жила их однокурсница Татьяна и где Женя познакомилась с Сашкой.

Мальчишка-сосед влюбился ни с того ни с сего. А всего-то: он напомнил мне молодого Туринского. Я очнулась, встрепенулась и вдруг засияла всеми гранями своего очарования. Сашка и попался. Но ведь разница в годах непозволительная — четырнадцать лет! Смех да и только. Я и не позволила себе ничего. Он потом не раз приезжал в Москву, писал письма, страдал. Мы не виделись давно, и связь постепенно оборвалась.

Но юбилей — прекрасный повод вспомнить!

— Ну, как вам? — Ира с интересом ждала ответа.

Женя вернулась в реальность и увидела в зеркале незнакомую даму с длинным каре, современную, уверенную в себе, элегантную. Удивилась:

— Это я?

— Нравится? — удовлетворенно улыбнулась Ира и продолжила разъясняюще: — Если волосы мешают, вы можете сделать так… — Она убрала длинные пряди назад. — Или вот так. — Сделала косой пробор и одну прядь убрала за ухо.

Мордвинова все дивилась, глядя на себя в зеркало.

— Волосы у вас густые, объемные и послушные, с ними можно разные варианты пробовать, — добавила мастерица.

— Спасибо! — Женя выбралась из кресла и еще раз оглядела себя в трехстворчатом зеркале. — Чудеса!

Она расплатилась на ресепшене, Ире дала чаевые. Та спокойно сунула деньги в карман. Получив скидочный флаер и приглашение почаще заходить, Мордвинова вышла на шумную улицу. Оглядев ее победоносным взглядом, она произнесла вслух:

— Ну, теперь держитесь!

— Нет, не то! — кипятился молодой режиссер Леша Анкудинов. — Это же эпизод, крупный план.

— Но это актриса, отобранная на кастинге! — отвечала ассистент по актерам Лариса.

— А я говорю, не то, — стоял на своем режиссер. — Мне нужны другие лица.

Взгляд его упал на Аню, которая следила за площадкой.

— Вот такие лица мне нужны! Аня, иди сюда!

Она нахмурилась:

— Зачем?

— Ну, иди же.

Аня неохотно приблизилась к режиссеру.

Люди кино часто удивлялись, почему она не снимается. Режиссеры, восхищенные благородной красотой ее черт, спрашивали:

— Вы хотите сниматься?

Она неизменно отвечала:

— Нет!

И все предложения решительно отметались. С Лешей же у Ани сложились дружеские отношения, и отказать ему было невозможно.

— Встань сюда, — командовал режиссер. — Так. Что я говорил? На грим и костюм! Будем снимать тебя.

Он не стал слушать ее возражений, тотчас переключившись на оператора.

Злясь на себя и на Лешу, Аня подчинилась. Она отправилась в костюмваген. По дороге отыскала глазами возле светобазы плечистую фигуру Тима. Тот держался поодаль от развеселой компании «светиков».

И других компаний будто чурался, поэтому не остался тогда праздновать день рождения Саши Дронова. Ане было скучно, и пить вовсе не хотелось. «Светики» надоедали приставаниями и плоскими шутками, гримеры, как всегда, напились и затянули вместе с Сашей военную народную песню, пересыпанную матерными словами:

— Подкрепленье не пришло, нас с тобою на…ли. Пушка сдохла, все, п…ц…

Словом, все было как всегда.

Войдя в вагончик, Аня столкнулась с Женей, в который уже раз удивилась ее преображению.

— Мам, я тебя опять не узнала! — улыбнулась она.

— Вот такая я! — засмеялась та и опять показалась Ане незнакомой молодой женщиной.

— Меня снимать собираются в эпизоде, — пожаловалась она.

— Ну, ничего, мелькнешь на секунду, никто и не обратит внимания! — утешила Женя, зная, как дочь не любит такой публичности. Аня занялась подбором костюма для крохотной роли.

Вилинской, художника по костюмам, как всегда, не было на площадке. Пришлось самой все решать на ходу. Подготовка всегда занимает много времени, порой много больше, чем сами съемки, но теперь все было наоборот. Общими усилиями костюмерного департамента подобрали пальто с воротником-шалькой эпохи 40-х — 50-х годов, на голову черный берет, на ноги какие-то боты. Показали режиссеру, одобрил. Теперь на грим.

Гримеры встретили ее ласково:

— А что, Аня, хорошо: поснимаешься, может, актрисой станешь, — говорила Наташа, подбирая нужный тон для лица. — Брови, молодец, не выщипываешь. Синячки сейчас подмажем.