Мери Каммингс - Маленькие женские тайны

Такого же кивка удостоился Томми. Стоя у окна с намыленной физиономией — к его привычке бриться у окна, а не в ванной, как все нормальные люди, Клодин тоже относилась как к неизбежному злу — он весело сказал:

— Привет! Я в окно углядел, как ты возвращаешься.

— Да, — у нее не было ни малейшего желания разговаривать с кем бы то ни было.

— Ты чего такая злая?

— Я не злая! — отрезала она. Ушла в душ, заперлась на защелку и включила воду посильнее.

К тому времени, как Клодин вышла на кухню, все «счастливое семейство» уже завтракало. Мужчины — без пиджаков и галстуков, зато у каждого под мышкой кобура, Арлетт же успела переодеться в миленькое зелененькое платьице с беленьким воротничком, по мнению Клодин, чуть тесноватое для нее.

На столе чего только не было — ветчина, салат из авокадо, омлет… Окинув взглядом блюдо залитых расплавленным сыром гренок, Клодин с некоторым злорадством подумала, что при таком рационе еще лет семь-восемь — и радующая мужской глаз округлость форм юной француженки наверняка превратится в изрядные жировые валики на животе и бедрах.

— Приятного аппетита! — сказала она. Прошла к холодильнику, достала обезжиренный йогурт и тоже присела за стол.

— А вы что — не будете омлет? — захлопала ресничками Арлетт.

— Нет, — Клодин с вежливой улыбкой покачала головой. — У меня диета.

— Кофе хоть будешь? — сочувственно спросил Томми — единственный, кто понимал, какие жесткие ограничения накладывает на женщину внешне такая легкая профессия фотомодели.

— Буду, — кивнула Клодин. — Полторы ложки сахара.

Он встал, пошел к кофеварке.

— Да, Томми говорил, что вы снимаетесь для рекламы, — заявила Арлетт. — А это трудно?

— Что?

— Ну… сниматься. Я одно время думала, не попробовать ли мне.

— Работа как работа, — пожала плечами Клодин. Особо распространяться ей не хотелось, тем более говорить, что Арлетт в этой профессии ничего не светит: камера зрительно прибавляет человеку добрых пятнадцать фунтов, так что на фотографиях она будет смотреться этаким пухленьким поросеночком.

Томми поставил перед ней чашку с кофе. Клодин поблагодарила его кивком, отхлебнула и от наслаждения зажмурилась. Она могла бы отказаться от чего угодно — но не от крепкого сладкого кофе, дававшего ей заряд бодрости по утрам.

— И вы что, совсем-совсем никогда не завтракаете — только йогурт едите? — не унималась девчонка.

— Когда как. Иногда завтракаю, иногда — нет.

— И, значит, для Томми вы тоже завтрак не делаете?! — воскликнула Арлетт и тут же деланно потупилась. — Простите… я все время забываю, что вы американка… Мы, французы, не такие. Для нас карьера — тьфу, главное, чтобы любимому человеку хорошо было!

— Арлетт, не переживай за меня! — весело, но неубедительно сказал Томми. — Я, в общем-то, привык на завтрак есть хлопья с молоком.

— Но такой завтрак, как сегодня, — вмешался Перселл, — это, конечно, — с улыбкой закатил глаза, — пища богов!

— Да, миссис Конвей, я забыла сказать, надеюсь, вы меня извините, — снова зачирикала француженка, — у меня кончился крем, и я взяла один из ваших… мне Томми разрешил.

Клодин взглянула на мужа — тот скромно уставился к себе в тарелку.

— Ну что ты, Арлетт, конечно! Кстати, сегодня я пойду в салон красоты — если хочешь, заодно могу купить что-то более привычное для тебя. — «Какую-нибудь соответствующую твоему уровню дешевку», — добавила она мысленно.

— Спасибо, миссис Конвей, но «Серебряный жемчуг» меня вполне устраивает, — сладко улыбаясь, ответила Арлетт.

«Серебряный жемчуг»?! Да, у девочки губа не дура — сорок фунтов за унцию!

Телефон в кармане Томми зазвонил. Перселл и Брук вскинули головы и уставились на него, как настрожившиеся псы.

Разговор был не долгим:

— Да?… С девяти?… Да, спасибо, — Томми щелкнул крышечкой телефона. — Арлетт, собирайся — пора ехать, — обвел глазами мужчин. — Нам с девяти зал дали.

Через полминуты за столом осталась сидеть одна Клодин.

Первое, что она сделала — это со злостью соскребла все остатки омлета в одноразовую тарелку, после чего не поленилась спуститься во двор и поставить ее туда, где обычно выставляли еду для бездомных кошек.

Томми даже не удосужился поцеловать ее на прощание! Забежал на секунду на кухню, рассеянно сказал: «Ладно, я поехал!» — легонько сжал ее плечо и поспешил в выходу…

Полная раковина грязной посуды… всего-то навсего омлет да салат — как можно было при этом пять мисок испачкать?! И на столе как сидели ели — так после себя все и оставили…