Диана Джонсон - Раздел имущества

Обрисовав весь круг вопросов, которые ему предстояло затронуть в лекции, доктор Хоффманнстак перешел к рассказу о пятнах и вызвал в зале взволнованный вздох, капнув на небольшую скатерть, которую он держал в руках, красным вином. Эми законспектировала процесс удаления этого пятна. Во время исторической части лекции внимание Эми несколько рассеялось, но общий смысл она уловила: белье — это вид искусства, который почитали с древности, его хранили в предназначенной для этого мебели; особенно важным являлся вопрос о белье для приданого и для выкупа за невесту — оно передавалось по наследству и о нем заботились, как о любом другом семейном имуществе. Хранителями этих сокровищ обычно были женщины. Эми вспомнила большие разделы музейных экспозиций с витринами, заполненными выцветшими салфеточками и уродливыми плетеными кружевами, которые она обычно пропускала, и у нее возникло чувство вины. Теперь она сожалела о том, что без должного уважения относилась к этим занятиям женщин. В ее квартире в Пало-Альто не было таких излишеств, как салфетки из ткани, как и предсказывала та язвительная женщина из антикварного магазина.

Эми происходила из семьи, в которой заботливо относились к вещам, передаваемым по наследству. Ей рассказывали об их происхождении: эта чашка принадлежала тетушке Фэн, а эта — Бену Армстронгу, кузену Дэнди Черчилля. Все это дожидалось ее у матери, но она всегда отказывалась забрать эти вещи, откладывая на потом, «когда у меня будет свой дом». Хотя у нее и была квартира, она стояла почти пустая и, в общем-то, ее не интересовала. Когда-нибудь у нее будет свой дом, она приобретет супницу, розовую вазу для сластей и набор столового серебра от «Ватсека». Несомненно, ей потребуется и скатерть.

— В восемнадцатом веке белье обычно отбеливали при помощи лунного света, — сказал доктор, и Эми моментально переключила на него свое внимание. Лунный свет? — Считалось, что солнечный свет слишком разрушителен для белья. В больших домах строили специальные опоры, на которых растягивали простыни. В более скромных домах женщины обычно выходили ночью, когда ляжет роса и взойдет луна, и расстилали белье на кустах. Затем они его снимали как раз перед тем, как должна была выпасть утренняя роса, и белье становилось ярко-белым из-за чудесного воздействия лунных лучей.

— Вот эти исторические экспонаты из наиболее известных замков Баварии, — доктор указал на представленные в конференц-зале скатерти, — являются примерами как раз такого способа отбеливания, как видно по их изумительной сохранности. Самая древняя из них относится к концу восемнадцатого столетия; полагают, что она из коллекции императрицы, хотя на ней нет императорской монограммы — вероятно, она помечена девичьей монограммой владелицы. Две другие скатерти датируются девятнадцатым веком: одна принадлежала английскому королевскому дому, другая — семье крупных буржуа из Швейцарии. Коллекция замка «Статлер», хранителем которой я имею честь состоять, располагает большим количеством императорского белья, сохранившегося до сего дня в Австрии, а также достаточно большим собранием европейского белья, принадлежавшего зарубежным королевским домам, например бельем из Сиама и Непала, которое было вывезено из Голландии в начале шестнадцатого века.

Эми, несмотря на скептический настрой, взволновал возникший в ее воображении романтический образ: женщина, одетая в пышное платье, расстилает при луне белые ткани. У нее в квартире в Пало-Альто для всего этого не найдется места, но ведь она же купит когда-нибудь дом! Она представила себе большой armoir [48] Шкаф ( фр. ). и аккуратно сложенное в нем белье. Без сомнения, белью присуща какая-то особая значимость, о которой она никогда не подозревала и которая связывает вас с человеческой и особенно женской историей.

После мучительной борьбы с собой, включающей строгое самовнушение относительно денег вообще, собственных достаточных денежных средств и планов посвятить себя развитию таких привлекательных добродетелей, как гостеприимство, Эми купила три скатерти: одну необъятную, как море, из белоснежного камчатного полотна, восемнадцатого века, вторую, довольно большую, с вышивкой по голубому полю и с фестончатым краем, и еще одну историческую скатерть цвета сурового небеленого полотна с мережкой, которая раньше принадлежала одному знатному баварцу. Кроме того, она приобрела по дюжине салфеток для каждой скатерти. Все вместе стоило девять тысяч долларов, сама сумма выглядела подтверждением правильности сделанного выбора и обязательного успеха обедов, которые она будет устраивать у себя дома, однако практическая сторона ее натуры просто ужасалась этой цене. Общий вес приобретений Эми оказался таким, что господин Хоффманнстак сам отнес их в ее номер. Она говорила себе, что должна испытывать захватывающее ощущение, а на самом деле она ужасалась своему безрассудству, особенно если подумать о том, что в других местах, пусть даже не здесь, в Вальмери, люди голодали. Она знала, что ей придется преодолеть эти парадоксальные угрызения совести и научиться легкомысленно тратить деньги.