Лесли Пирс - Чужое гнездо

— Да я, собственно, не знаю. Но она слышала, как несколько дней назад отец с матерью разговаривали, ну, ты понимаешь… о том, как папа будет управляться без мамы. Отец сказал, что, вероятнее всего, продаст этот дом и купит что-нибудь поменьше, чтобы не требовалось столько сил для ухода, поскольку он не может рассчитывать, что ты навсегда останешься с нами.

Дэйзи с минуту поразмыслила над услышанным.

— Не думаю, чтобы мне захотелось остаться здесь навсегда. Я могу выйти замуж, и то же самое может произойти с тобой и с Люси. Так что папе действительно стоит подыскать другой дом. И все-таки я не могу понять, почему Люси считает, что я сбегу немедленно.

— Потому что мама оставила каждому из нас немного денег, — сказал он. — Люси и я не можем получить свою долю, пока нам не исполнится двадцать один, но ты можешь взять их прямо сейчас.

Дэйзи почувствовала, как в ней закипает гнев. Она ничего не знала о наследстве, это могло бы стать приятной неожиданностью, но как раз в духе Люси было использовать завещание как повод для ядовитых уколов.

— Ну, на этот раз Люси ошибается. Я не умчусь, как ракета, есть у меня деньги или нет, так и передай ей, — решительно проговорила Дэйзи. — Мама хотела, чтобы я оставалась здесь до тех пор, пока все не уляжется, и я так и сделаю. А теперь нам лучше отправиться спать, потому что с утра у нас чертовски много дел.

В день похорон шел дождь, ровный и несильный, именно такой, как любила Лорна, потому что он питал и насыщал влагой ее сад. Народу было много — родственники, включая самых дальних, старые друзья и соседи, — и дворик перед крематорием оказался заполненным цветами.

Служба показалась Дэйзи очень короткой, и хотя викарий сказал о Лорне очень теплые слова, она все-таки решила, что самое главное в ее характере он упустил. Вероятно, Дэйзи не стоило говорить об этом вслух, когда они вернулись домой, но многие старые соседи, еще тех времен, когда она и близнецы были маленькими, заглянули к ним, чтобы выпить рюмку-другую, и речь зашла о том, что им больше всего нравилось в Лорне.

— Я бы хотела, чтобы викарий сказал о том, что ее величайшим даром была способность внимательно выслушивать людей и беседовать с ними, — сказала Дэйзи. — Понимаете, что я имею в виду? Она не просто советовала, как поступить в том или ином случае, она усаживала человека поудобнее, угощала чашечкой чая и обсуждала с ним всю проблему — от начала и до конца.

Почти все старые друзья Лорны закивали в знак согласия. Одна женщина принялась рассказывать, как Лорна изо дня в день поддерживала и утешала ее, когда от нее ушел муж. Причем получалось это у нее намного лучше, чем у профессионального психоаналитика, потому что у нее был дар заставить человека смеяться даже тогда, когда ему казалось, что он погружается в пучину отчаяния.

Тут вмешалась еще одна старая подруга Лорны, которую Дэйзи и близнецы всегда называли «тетушка Мадж», живая и общительная особа весом в добрую сотню килограммов. Тетушка Мадж звонила Лорне не реже, чем раз в неделю, сколько они себя помнили.

— Ты унаследовала этот дар, Дэйзи, — одобрительно проговорила она. — Смотри, не растеряй его, он дается далеко не каждому.

Люси, которая сидела на одном из диванов вместе со своей лучшей подругой Алисой, казалось, не слушала, что говорят вокруг. Но хотя Дэйзи стояла спиной к дивану, она почувствовала, как напряглась ее сестра, и в комнате внезапно повеяло холодом.

Позже, когда гости разошлись и Дэйзи возилась с посудомоечной машиной, вынимая из нее чистые и загружая грязные посуду и стаканы, в кухню вошла Люси, прислонилась к косяку двери и скрестила руки на груди. На ней было изжеванное длинное черное платье и тяжелые ботинки. Это был ее обычный стиль; Люси мнила себя феминисткой и полагала, что женщины, которые эффектно одеваются и пользуются косметикой, — пустые кокетки.

Лорна ненавидела эти ботинки лютой ненавистью, и Тому пришлось уговаривать сестру одеться поприличнее хотя бы ради такого случая, однако Люси проигнорировала его просьбу, а у Джона, который совершенно расклеился, не хватило духу сделать ей замечание, хотя, вероятно, и стоило.

— Что-нибудь не так? — поинтересовалась Дэйзи. Том только что поднялся наверх с отцом, чтобы разобрать кое-какие бумаги, и в доме было совершенно тихо.

— Ты ничего не унаследовала от мамы, да и как, интересно, ты могла это сделать, когда вы с ней даже не родня? — произнесла Люси звенящим от бешенства голосом.