Лесли Пирс - Чужое гнездо

— Ага, выходит, поговорим о Джоэле? — спросила Дэйзи.

Джоэль был ее приятелем-полицейским, они встречались уже целый год, что было настоящим рекордом по сравнению с другими ее романами. Он нравился родителям, и Дэйзи подумала, что, возможно, мать собирается убедить ее, чтобы она вышла за него замуж.

— Нет, не о Джоэле. Ты сама прекрасно управишься с ним. Я хотела поговорить с тобой о твоей настоящей матери.

Дэйзи с ужасом взглянула на мать:

— Я не хочу говорить о ней сейчас, — сказала она.

— Зато я хочу, — возразила Лорна. — Больше того — я хочу, чтобы ты разыскала ее, когда я умру. Я думаю, это тебе поможет.

При этих словах глаза Дэйзи наполнились слезами.

— Никто и ничто не заменит мне тебя, — горячо прошептала она. — Ты — моя настоящая мать. Мне больше никто не нужен.

О том, что ее удочерили, Дэйзи знала с самого раннего детства. Лорна и Джон сказали ей, что она стала для них даром Божьим, потому что они сами выбрали ее, в то время как у обычных родителей нет и намека на выбор. Даже когда ей исполнилось пять, и родились близнецы, — что было настоящим чудом, поскольку врачи сказали Лорне, что она бесплодна, — даже тогда ничего не изменилось. У Дэйзи никогда не возникало чувства, что родители любят их больше; она даже считала, что родители завели Тома и Люси только для того, чтобы доставить ей удовольствие. И ни разу за все эти годы не проявила ни малейшего интереса к своей кровной матери. Раз и навсегда она — Дэйзи Бучен, кем бы там она ни родилась.

— Это ты сейчас так думаешь, Диззи, — Лорна произнесла ее семейное прозвище с любовью, — но опыт подсказывает мне, что смерть в семье всегда порождает массу неожиданных вопросов и чувств. Я считаю, что если ты ее разыщешь, это поможет тебе пережить трудные времена.

Дэйзи не знала, что ответить. Лорна была не из тех, кто необдуманно говорит подобные вещи. Достоверно убедившись, что умирает, она организовала все — от ритуала собственных похорон до готовых блюд, которыми заполнила морозильник. В этих приготовлениях не было ничего ненормального, она всегда была такой, все просчитывая заранее, облегчая жизнь близких и делая ее более комфортной. И тем не менее, Дэйзи никак не могла понять, почему ее мать считает, что если она разыщет женщину, которая избавилась от нее много лет назад, когда она была еще совсем крошкой, это каким-то образом поможет ей пережить горе утраты близкого человека.

Она в задумчивости перевела взгляд на сад, разбитый на заднем дворе, который, как и все в доме, нес на себе отпечаток планомерных и терпеливых усилий Лорны. Сад был прекрасен, цветочный бордюр только начинал распускаться, а за ним стеной стояли голубые, розовые и лиловые цветущие растения. Жимолость почти полностью оплела кровлю старого игрушечного теремка, в котором Дэйзи и близнецы провели столько счастливых часов в детстве. Лорна не позволила теремку развалиться и не дала снести его, когда дети подросли и играть в нем стало некому. Каждую весну она высаживала цветы на подоконниках и приводила теремок в порядок. Дэйзи знала, что если сейчас войдет туда, то обнаружит, что все горшочки и баночки, стулья и стол аккуратно стоят на своих местах.

Конечно, Лорна надеялась, что когда-нибудь там будут играть ее внуки. Глаза Дэйзи наполнились слезами при мысли о том, что матери уже не придется хлопотать, готовясь к свадьбе, к рождению ее первенца, или приложить руку к его воспитанию.

— Я отыщу ее, если ты и вправду хочешь, чтобы я это сделала, — сказала Дэйзи, по-прежнему глядя в окно, чтобы мать не заметила ее слез. — Но кем бы она ни была, эта женщина никогда не заменит мне тебя.

— Подойди и приляг рядом со мной, — попросила Лорна.

Дэйзи знала, что мать всегда, даже на расстоянии, чувствовала, когда она плачет или несчастлива, поэтому сделала так, как она просила, — и свернулась калачиком рядом с Лорной.

Родительская кровать была для детей особым местом. Они с близнецами использовали ее как батут или представляли, что это корабль, необитаемый остров или больница. Здесь рождественским утром они разбирали свои чулки с подарками, здесь их укладывали, когда они болели, сюда они забирались по ночам, когда им снились страшные сны, и подростком Дэйзи тоже частенько лежала здесь рядом с матерью, доверяя ей свои мечты и горести. Но сейчас, когда Дэйзи прилегла, обняв мать, в голове ее возникли совсем недавние воспоминания: воскресные утренние часы, когда отец выходил гулять с Фредом, их скотч-терьером, или вечера, когда он работал у себя в кабинете. Тогда она приходила сюда излить душу, они говорили о Джоэле, о том, почему Дэйзи никак не удается найти работу по душе, о ее приятелях и подругах.