Кэти Летт - Бешеные коровы

Впервые в жизни Мэдди признала тот факт, что ей нужен мужчина. Она хотела разговаривать о себе, используя местоимения во множественном числе: мы делали это, мы видели то. Она хотела быть первой в чьем-либо списке номеров со скоростным набором. Она хотела, чтобы за ней кто-нибудь ухаживал, мог спеть с ней вместе припев «У меня есть ты, детка», смеялся над ее шутками. Черт возьми! Девушка не может целовать свои собственные веки. Так думала женщина, истосковавшаяся по обыкновенной жизни. Пора было провозглашать Декларацию Зависимости.

Да, она, конечно, понимала, что выживет и без него, но боже мой, как она устала от выживания! Вся беда женщины, живущей в конце двадцатого столетия, как она сообщила зубной пасте, которой он украсил зеркало в своей ванной, состоит в том, что ей все время приходится быть сильной. Она умеет отбиваться от грабителей, менять сгоревшие электропробки в ночи и колесо машины под проливным дождем. Еще немного такого равенства — и Мэдди рискует оказаться в полном одиночестве.

Алекс станет для нее человеческим аналогом поддерживающего бюстгальтера: будет приподнимать, поддерживать и делать ее выше и лучше в ее глазах и глазах окружающих.

Снимая остатки пены для бритья с раковины, она уткнулась лицом в его халат и вдохнула. Алекс был уязвимым местом в ее сердце, которое она долгие месяцы пыталась оберегать. Как она по нему скучала! «Любовь со второго взгляда», — задумчиво бормотала она, смывая круги от чашек чая с его прикроватного столика. Что за чудная вещь для сбережения сил матери-одиночки с высоким сексуальным потенциалом! Если бы не чудесные бюстгальтеры от Маркс и Спенсер, то у Мэдди не было бы никакого секса и по сей день. По быстрым подсчетам на пальцах у Мэдди получилось больше девяти месяцев . При одной только мысли об обнаженном Алексе у нее начиналось такое обильное слюноотделение, что ей в пору было идти под душ. Но на этот раз дело не только в этом. Все было гораздо серьезнее. И она больше не позволит ему снова сбежать от них.

Воображение взяло верх над здравым смыслом, и Мэдди собрала в раковину все тарелки с окаменевшими остатками еды, натянула резиновые перчатки и простила Алексу все его слабости и ошибки. Расправив свои атлетические плечи, она отмахнулась от любимого предостережения матери, второго после наказа не брать в рот ничего, что не было предварительно очищено: все начинается, когда ты тонешь в его руках, а заканчивается, когда твои руки погружаются в его кухонную раковину.

Мэдди проглотила свою принципиальность так же легко, как до этого ликер из спермы Алекса.

Окрыленная надеждами и с поющим сердцем, Мэдди допила свой кофе, сполоснула чашку и поставила ее вверх дном на сушилку. Она не подозревала, что все представления Алекса о любви уместятся на ее донышке и скоро ей предстоит это узнать…

Представители английского высшего класса являются носителями хромосомы высокомерия. Нигде она не проявляется так ярко, как на светских раутах, где они вынуждены соприкасаться со свежеиспеченными землевладельцами: медиамагнатами, победителями лотерей и владельцами арабских универмагов. Они вынуждены терпеть этих людей только из-за размеров их банковских счетов. Для того чтобы создать видимость разделения снобов и черни, была изобретена двойная система формирования списка приглашенных: приглашение с золотым тиснением давало аристократам доступ во внутренние покои, святую святых, в то время как скромные белые карточки пропускали простых смертных только в шатры на лужайках.

Заплатив обязательные взносы, и плебеи, и знаменитости старались получить максимум пользы от своих потраченных денег. Пока Мэдди искала Алекса, она видела, как гости приклеивались носами к каждому окну убежища принца Чарльза в Хайгроув, выстроенного в неоклассическом стиле.

Мэдди услышала, как принц объяснял свою теорию об использовании органических удобрений кучке подхалимов, которая заглушала его четкие и исчерпывающие фразы всплесками похвалы и восхищения. Как только он отправился к Эрб-гарден, Мэдди поняла, что эти люди были заняты только мыслями об удобрении собственной репутации.

— Это просто какая-то одержимость кишечником. В этом вся и беда. Ди, глупая корова, тратит по семнадцать тысяч фунтов в год на навоз, а Чарльз приглашает на коктейли, чтобы похвастаться своим компостом. Именно таким было меню прошлой недели, такое же — на нынешней, — бормотала женщина, с ног до натянутой кожи на лице одетая от Донны Коран. Ее изможденное диетами тело, увенчанное громоздкой прической, было непропорциональным и каким-то неземным.