Джилл Мэнселл - Соло

— Черт, — протянула Франсин Лалонд своим низким грудным голосом, который тоже послужил ее известности. — Они тут без меня начали.

Макс, много раз писавший о любви с первого взгляда, сам такое сомнительное явление никогда всерьез не воспринимал. Это просто нереально. Он не понимал, как вообще можно полюбить того, кого не знаешь?

Но вот теперь его вдруг словно озарило, и он понял. Макс просто знал: что бы другой человек ни говорил, ни думал, ни чувствовал или ни делал впоследствии, все будет именно так, как надо.

А когда Франсин Лалонд, поймав на себе его взгляд, вначале подмигнула, а затем подошла к его столику, он тоже понял: все, что она ни сделает, будет так, как надо.

— Боюсь, не помешаю ли я вам, — прошептала она, опускаясь на свободное место слева от Макса и снова ему подмигивая. — Я посижу молча, пока меня не прогонят.

Макс, который обычно никогда за словом в карман не лез, сейчас только кивнул. Это все, что он сумел сделать. Он видел несколько фильмов, в которых Франсин снималась, и восхищался ее красотой, но только абстрактно, так что он совершенно не был готов встретиться с ней лицом к лицу. Она походила на только-только созревший фрукт и пахла медом. Ее блестящие каштановые волосы, удлиненные карие глаза и пухлые коралловые губы служили тонкой насмешкой над красотой сухих как вешалки блондинок, безуспешно стремившихся приобрести сексуальную привлекательность, которая дается только с рождением. Франсин Лалонд не нужны были те искусственные ухищрения, к которым прибегают столь многие женщины, пытаясь обрести очарование: ее волосы, не знавшие лака, спадали до плеч, она не носила броских украшений, и ее однотонное шелковое платье абрикосового цвета облегало изгибы ее женственного тела, а не заковывало их в свою форму. Франсин была настоящей женщиной. Ей не надо было притворяться.

Макс чувствовал себя так, словно ему снова пятнадцать лет.

Однако Максу не долго довелось блаженствовать, сидя с отнявшимся языком. Франсин Лалонд на этой церемонии была одним из почетных гостей, и для нее было зарезервировано место за одним из престижных столиков перед сценой. Но когда распорядитель праздника подошел, чтобы увести ее, актриса положила свою ладонь сверху на руку Макса.

— Как жаль, что меня уводят, — проговорила она тихо. — А вы такой умный, такой интересный. Мне нравятся умные мужчины. Bonne chance, m’sieur… [5] Желаю удачи, месье… ( фр. ).

Дальше церемония шла как в тумане, проясняясь лишь на мгновения. Со своего места в дальнем конце зала Макс не видел Франсин, но когда она под гром аплодисментов вышла на сцену, вначале вручить награду самому перспективному молодому актеру, а затем получить собственную за лучшую женскую роль, он затаил дыхание, ловя каждое ее слово, каждую ее улыбку и желая, чтобы эти моменты длились вечно. Макс судорожно придумывал, как ему увидеться с ней снова. Он просто должен с ней увидеться. К тому же нужно сделать так, чтобы вторая встреча пленила Франсин настолько, чтобы за этой встречей автоматически последовали третья… и четвертая…

— Куда ты пошел? — зашипел на Макса его сосед справа, режиссер, для фильма которого Макс писал сценарий. — Вот-вот объявят фильм-победитель. Сейчас нельзя уходить!

— Сожалею, — сказал Макс, однако по его тону это было незаметно. — Срочное дело. Должен идти. Желаю удачи…

…………………………………………..

Церемония, как и все мероприятия подобного рода, тянулись дольше запланированного времени и закончилась почти в половине шестого. Франсин обменялась приветствиями и воздушными поцелуями с сотней коллег и знакомых и была готова просто упасть в поджидавший ее лимузин, чтобы уже там с удовольствием помечтать о спокойном вечере, который она собиралась провести в своем номере в отеле. Горячая ванна, расслабляющий напиток, хороший массаж или…

— Меня просили передать вам это, мадам, — сказал Томкисс, напыщенного вида шофер, и Франсин, слегка удивленная, посмотрела на большой сверток в подарочной бумаге. Мысль о горячей ванне, однако, привлекала сильнее.

— Как мило. А вдруг это бомба, Томкисс?

— Он не тикает, мадам, — с серьезным видом заявил шофер, по-прежнему протягивая ей сверток.

Франсин сдержала улыбку. У Томкисса совершенно не было чувства юмора.

— Ну, это хороший знак. Брось сверток в машину, я потом посмотрю.

— Джентльмен просил меня проследить, чтобы вы развернули его сразу, мадам.

Эта ситуация уже начала открыто удивлять и забавлять Франсин, и она сказала: