Джен Сакс - Милашка

— Грейс, послушай меня внимательно, — тихо и как можно убедительнее сказал я. — Я должен устранить его и очень надеюсь, что ты понимаешь почему.

— Я понимаю лишь то, что ты должен убивать, это твоя профессия. Только не трогай Пита! Если ты это сделаешь, между нами все кончено. — Грейс дрожала от гнева так сильно, что я физически ощущал исходившие от нее вибрации.

— Грейс, — попытался я хоть как-то образумить ее, — не поддавайся минутному порыву. Это же дурдом, неужели сама не понимаешь? Он не стоит того, чтобы рвать на себе волосы.

— Дело вовсе не в нем, а во мне и в тебе, — брезгливо поморщилась она. — Если я не могу доверять тебе полностью, следовательно, мы ничего не значим друг для друга. — Она опустила голову и закрыла лицо руками.

Я тоже закрыл лицо руками. Самое странное, в этот момент я почувствовал нестерпимую головную боль. Раньше никогда не было ничего подобного. Я всегда ясно понимал, что нужно делать, и не задумывался над последствиями… Я представил, как этот парень вываливается из своего автомобиля с пулей в голове и корчится на земле в предсмертных судорогах. Неужели ей не ясно, что другого выхода нет и быть не может? Это же закон, не считаться с которым не может ни один убийца! А с другой стороны, мне не давало покоя чувство, что все это со мной уже было раньше, до того как я познакомился с Грейс… Я открыл глаза и поймал на себе ее испытующий взгляд. Она по-прежнему сидела на диване и не сводила с меня широко открытых глаз, словно ожидая какого-то важного решения.

— Сэм, согласись, вряд ли можно говорить о каких-то рационально мыслящих киллерах, — тихо сказала она. — Их просто не существует в природе. Ты можешь привести пример человека, который нормально был бы адаптирован к обществу и вместе с тем продолжал убивать людей? Это просто невозможно.

— Да, могу признаться, что не имею ни малейшего понятия об этом. Для меня это просто работа, не более того. Кстати сказать, я уже не так молод, чтобы радикально менять свои взгляды на жизнь. — Правда, в последнее время у меня появились весьма серьезные сомнения на сей счет, но я счел несвоевременным делиться ими с Грейс.

— Интересно, что ты чувствуешь, когда убиваешь людей? — продолжала допытываться она. — Тебе это нравится? Ты испытываешь какое-то патологическое удовольствие?

— Я никогда не говорил, что получаю от этого удовольствие, — промямлил я, пытаясь подыскать более убедительные аргументы. — Как я уже сказал, это просто моя работа.

— Ну да, работа, а еще война. Но война давно кончилась, не так ли? Ты что, похож на того японского солдата, который двадцать лет сидел в джунглях и пускал под откос поезда, не подозревая, что война уже давно закончилась?

— Война никогда не кончается, — вяло отозвался я.

— Конечно, потому что тебе нравится воевать, — съязвила Грейс.

— Мне нравится не война, а состояние внутреннего контроля, которое позволяет мне держать себя в руках. — Я сделал паузу и посмотрел на нее. — Мне нравится быть в напряжении, в состоянии абсолютной собранности и всегда находить наилучшее решение поставленной передо мной задачи.

— Тогда объясни, почему я понравилась тебе? — задала Грейс самый главный, по моему мнению, вопрос.

— Объяснить не могу, но могу сказать, что это противоречит всем моим принципам.

— Так не пойдет, дорогой, тебе придется подобрать для описания своих чувств другие слова.

— Хорошо. Представь себе, что я — самое полное воплощение зла. Тебя это устраивает? И не только самое полное, но и самое естественное. Ты не допускаешь мысли, что мое состояние — самое нормальное в наших ненормальных условиях?! А те, кто ведет себя по-другому, страдают от неврозов и нервных срывов.

— Сэм, пойми меня правильно. Я не хочу и не могу судить тебя, — тихо возразила она. — Думаю, что это самое главное условие наших непростых взаимоотношений: ты не пытаешься судить меня, а я — тебя. Откровенно говоря, я даже мечтать об этом не могу. Но дело в том, что мы не чужие люди и что-то значим друг для друга, не правда ли? Я готова признать, что ничем не лучше тебя, но…

— Нет, ты лучше.

— Но если ты убьешь Пита, это погубит тебя. Я не говорю о нас с тобой. Я предпочитаю жить, постоянно рискуя, чем мучиться угрызениями совести.

— Правда? Значит, моя маленькая девочка начинает постепенно взрослеть.

— Прекрати, Сэм, я серьезно.

— Я знаю, что ты не шутишь, и это путает меня больше всего. До какого предела ты готова рисковать собой, а заодно и мной?