Джен Сакс - Милашка

Проанализировав все полученные данные, я пришел к неутешительному для себя выводу: от этой рыжеволосой бестии надо держаться подальше. Она опасна, коварна и совершенно непредсказуема. Что она за личность? Почему убивает невинных людей? Что заставило ее переступить ту черту, за которой человек теряет свой облик и превращается в дьявола? Если этому и есть объяснение, оно должно быть внятным и достаточно убедительным. Меня подобные вопросы волновали только как профессионала. Я терпеть не мог неясности и всегда старался найти хоть какое-то объяснение как своим поступкам, так и поступкам других. А здесь я впервые почувствовал себя бессильным. Конечно, только в кошмарном сне могло присниться, что она войдет в мою жизнь и станет играть в ней какую-то роль. Но это был совершенно новый опыт. И я понимал, что без такого опыта моя собственная жизнь была бы намного беднее.

В полдень тесные улочки респектабельного района Сохо были, как всегда, переполнены тысячами вывалившихся из многочисленных офисов людей. Они бродили взад и вперед, жевали бутерброды, запивали их кока-колой из бумажных стаканов и постоянно посматривали на часы, опасаясь опоздать на работу после обеденного перерыва. Я медленно следовал по пятам за небольшой группой сотрудников редакции, среди которых выделялась рыжая копна волос моей загадочной подопечной. Веселой гурьбой они высыпали из здания редакции и поспешили в сторону небольшого ресторанчика, переговариваясь и обмениваясь шутками. Она была одной из них и ничем особенным не отличалась. Сейчас о ней можно было сказать лишь то, что она работала как проклятая без выходных и праздников. Судя по поведению ее приятелей, она была вполне нормальной женщиной, которая пользуется уважением коллег, но отнюдь не является лидером.

Человек в башне замка… Эта мысль преследовала меня все время, пока я наблюдал за огромным домом, стоявшим на высоком холме, господствовавшем над окрестным ландшафтом. Он был окружен большой поляной с зеленой травой, унылое однообразие которой нарушали несколько деревьев с пышными кронами. А перед самым входом возвышался роскошный дуб, который, видимо, не одно десятилетие охранял покой обитателей дома. С одной стороны огромный земельный участок был отделен от остальных рядом высоких стройных берез, за которыми виднелись живописные кустарники сирени. В целом же все пространство радовало взгляд своей широтой и открытостью.

Созерцая всю эту красоту, я невольно вспомнил свое детство и вдруг подумал, что на этом пространстве нет места для детских игр. Передо мной была типичная американская пригородная усадьба, на территории которой детям некуда было бы спрятаться от пристального и оттого еще более строгого взгляда родителей. Территория вокруг таких домов всегда была чистой, ухоженной и полностью открытой окружающему миру.

Поездка сюда была в высшей степени приятной. Я много раз колесил по скоростным шоссе, бывал на прекрасных магистралях Чехословакии, Венгрии и других стран Европы, но только в Америке увидел бесконечные шоссе с идеальным покрытием и обилием самых разнообразных дорожных знаков. Особенно высоким качеством отличались дороги вокруг Нью-Йорка и в штате Массачусетс, проложенные среди скал. Путь от Нью-Йорка до этого небольшого городка в Новой Англии у меня занял всего четыре с половиной часа. Если быть точным, это был даже не городок, а небольшой поселок, расположенный в живописном месте.

Хозяин огромного дома был одиноким старым человеком, которого редко навещали гости. Его бывшая жена — они развелись много лет назад — проживала неподалеку, но и она не баловала старика вниманием. Комнаты были до отказа забиты всякой всячиной — огромным количеством старых книг, такими же старыми газетами и журналами, видавшей виды мебелью, антикварными вещами в основном азиатского происхождения, пропитанными пылью картинами и толстыми персидскими коврами. На первом этаже не было внутренних дверей, а на втором только в двери кабинета хозяина был встроен замок. Помимо спальни хозяина, в этом доме было еще три небольших спальни, где когда-то жили дети. Старые игрушки до сих пор пылились на полках и шкафах.

Я наблюдал за домом в течение трех дней и пришел к выводу, что он совершенно заброшен. За это время никто не посетил старика и никто не позвонил ему по телефону. Изредка он сам выходил во двор по делам, но старался не задерживаться и вскоре снова исчезал за старой дубовой дверью. Ему было семьдесят лет, а выглядел он на все сто — иссушенный, костлявый. Однако, несмотря на худобу, он отличался завидной энергией и без устали ковылял по огромному дому, выполняя рутинные обязанности. Вскоре я убедился, что он сохранил прекрасную физическую форму и отнюдь не страдал старческим бессилием. При этом он всегда выглядел угрюмым, а одиночество скрашивал с помощью старого надежного средства — телевизора, который, казалось, работал сутки напролет.