Сабрина Йорк - Поцелуй шотландца

К Эндрю пришел доктор, он попытался выдворить Сюзанну из комнаты, но она отказалась уходить. В свою очередь, Сюзанна попыталась выдворить Изабелл – с таким же результатом. Обе наблюдали – Изабелл с восхищенным ужасом, – как лекарь удаляет из плеча Эндрю пулю и бинтует рану. Сюзанну тревожило, что во время этой операции Эндрю потерял много крови. Доктор заверил ее, что он будет жить, но она не была в этом так уверена. Ее терзало беспокойство за него.

Хеймиш тщетно уговаривал ее, чтобы она взяла с собой Изабелл и пошла отдохнуть. Казалось, с тех пор как Сюзанна в последний раз спала, прошли дни. Но она не уходила. Только бы Эндрю очнулся! Только бы она смогла еще раз увидеть его глаза и дерзкую улыбку.

Сюзанна заснула, умоляя бога, чтобы он сохранил для нее то лучшее, что с ней произошло за всю ее жизнь. Без Эндрю ее жизнь стала бы унылой и безрадостной, как тюрьма, превратилась бы в бесцельное прозябание изо дня в день. Она бы этого не вынесла.

Проснувшись утром, Эндрю почувствовал тяжесть на груди и жгучую боль в плече. Он поморщился и немного изменил положение, но вес, давивший на его грудь, не стал легче, а боль в плече только усилилась. Он приоткрыл один глаз и увидел, что по его телу разметались знакомые серебристые волосы. Это его не удивило. С тех пор как он приехал в Рей, он уже не раз, проснувшись, обнаруживал, что на нем лежит Изабелл. Что было удивительно, так это видеть, как она морщит во сне свой очаровательный крошечный рот.

Откуда-то с левой стороны донеслось тихое посапывание. Эндрю медленно – потому что от каждого движения в его шею словно вонзались тысячи иголок – повернул голову. На кресле у окна, согнувшись, сидела Сюзанна, она тоже спала.

Эндрю любил их обеих, и, конечно, он был рад, что первым, что он увидел утром, были их лица. Однако это его озадачило. Он помнил сцену, разыгравшуюся в лесу во владениях Скрастера. Выстрел, сваливший его на землю. Он покосился на свое плечо – оно было голое и в бинтах. Эндрю поморщился. Проклятие! Мерзавец таки выстрелил в него. Но что еще хуже, он целился в Изабелл. На него накатил ослепляющий гнев, не похожий ни на что, что ему доводилось испытывать до сих пор. Его мускулы напряглись, а разум лихорадочно заработал. Он бы убил мерзавца, зарезал бы его, выпустил бы ему кишки! Как он посмел направлять пистолет на ребенка? На его ребенка!

На его ребенка? Эндрю замер. От потрясения у него захватило дух, а потом его осенило понимание, даже более, чем понимание, – уверенность. Он снова перевел взгляд на Изабелл и всмотрелся в ее личико. Учитывая то, что он узнал о Мари, у него не оставалось сомнений. Да, он это знал. Каким-то образом он знал это с самого начала. Волосы Изабелл были очень похожи на его собственные, когда она сердилась, ее хмурая гримаса напоминала ему его брата, ее глаза тоже казались очень знакомыми. Она его дочь.

Но дело было не только в физическом сходстве между ними. Он чувствовал родство душ, темпераментов. Эндрю почувствовал, что знает ее, еще в самый первый день, когда они только встретились. Он чувствовал какую-то хрупкую связь с ней. И обожал ее почти с самого начала.

Он дрожащей рукой погладил девочку по голове. В нем поднималось какое-то чувство, оно наполнило его сердце до самых краев, так, что стало больно. Наверное, это была любовь, но к ней примешивался страх. Эндрю вспомнил тот день, когда она забралась на башню, если бы она тогда упала, то разбилась бы насмерть. И другой день, когда она сидела на перилах в библиотеке. И самое последнее происшествие, когда кто-то прокрался в ее комнату и похитил ее, спящую. Одновременно с радостью от осознания, что он – отец, пришел леденящий, парализующий ужас. В любой из этих разов она могла пострадать или погибнуть. Он мог ее потерять. Боже правый! Эндрю не был уверен, что у него достаточно твердости, чтобы быть родителем. Он не знал, есть ли у него на это силы. И это ужасало. Приводило в оцепенение.

А потом Изабелл открыла глаза. Их взгляды встретились, и все сомнения растаяли. Она улыбнулась, на ее щеках появились ямочки, точно такие же, как у него. И Эндрю понял: это не имеет значения. Не важно, насколько его это пугает, не важно, каким уязвимым он себя чувствует, не важно, достаточно ли у него сил, чтобы принять этот вызов. Он его примет. Потому что он ее любит.

– Доброе утро, – сказал Эндрю, вернее, попытался сказать, но вместо этого из его горла вырвался какой-то хрип.

– Доброе утро, – прошептала Изабелл и погладила его по щеке.