Кира Буренина - Свет в твоем окне

— Я на деловые переговоры, вернусь поздно.

Миша невозмутимо кивнул, не отрываясь от программы новостей. Увидев долговязую фигуру у здания Ленкома, Светлана замедлила свой стремительный шаг и глубоко вздохнула. «Как в омут головой», — не к месту вспомнилась фраза. Герман Кириллович радостно улыбался, заметив приближающуюся к нему Светлану. Сегодня он был еще более похож на Эйнштейна, ветер трепал пушистую седую шевелюру.

— Я очень рад вас видеть, — сказал он, целуя ее ледяные руки, и открыл тяжелую дверь театра.

Невероятно интересный сюжет, талантливые артисты, московский бомонд в зале, корзины цветов, шампанское в антракте, изумительные туалеты дам — не от Ле Монти, как у Светы, а от Версаче и Юдашкина, ужин с артистами после спектакля — все это стремительной каруселью, набирающей скорость, завертелось перед ней. Удивительнее всего было уважение окружающих к Герману Кирилловичу — ему улыбались, почтительно кланялись, часть этого почтения распространялось и на Светлану.

— Кто это такая? — шелестело в толпе.

Выходя из дамской комнаты, она неожиданно налетела на своего шефа.

— Света, как вы сюда попали? — Его удивление было неподдельным.

— Меня пригласил Герман Кириллович, — по привычке отчиталась Света.

— Кто это? — недоумевал шеф.

Света кивнула в сторону зала и постаралась быстрее исчезнуть.

В половине второго ночи, когда она призналась, что устала, Герман Кириллович настоял на том, чтобы проводить ее до дома. Они вышли из театра, тут же невдалеке заурчала машина и, ослепляя ярким светом фар, подъехала к ним.

— Спасибо вам огромное, у меня давно не было такого праздника, — сказала Светлана. — Такое чувство было только однажды, когда мама мне достала билет на елку в Кремль, там было так хорошо!

Тронутый ее признанием, Герман Кириллович только крепко сжал ее пальцы.

— Знаете, — оживилась вдруг Светлана, — у меня есть чем ответить! Я приглашаю вас завтра на открытие ночного клуба!

— «Эркюль Пуаро»? — И Герман Кириллович заскрипел глянцевой карточкой приглашения.

Она сникла.

— Вы придете? — поинтересовался ее спутник.

Машина затормозила у подъезда.

— Не знаю… — Она была действительно в смятении.

— Я буду очень ждать, — низким, вибрирующим голосом произнес мужчина, помогая ей выйти из машины.

— Наконец-то! — встретил ее у порога муж.

Светлана застыла в ужасе: «Он все знает!»

Негнущимися пальцами она стала расстегивать плащ:

— В чем дело?

— Витька заболел! Температура — тридцать девять, я ему дал ампиокс и димедрол. Сейчас спит, наверное, заразился от кого-нибудь в школе.

Не дослушав, Света прошла в комнату к сыну, там было тихо, горел ночник, тикали часы. Присев на кровать спящего сына, она глубоко и с облегчением вздохнула. Хорошо, что теперь не надо мучиться, разрываться, решать, идти или не идти на открытие клуба. Все встало на свои места, как примерная мать, она останется дома рядом с заболевшим сыном. Приглашение пропадет, но ничего не поделаешь, зато душа на месте. Света поправила одеяло на разметавшемся во сне Витьке и пошла на кухню.

— Ты чего так долго? — поинтересовался муж, откусывая от огромного бутерброда с ветчиной. — Работа?

— Ага, — устало выдохнула жена, — пойду спать. — И, еле волоча ноги, направилась в ванную.

Стоя под душем, она ощутила бездонную пустоту, все затихло, заглохло внутри, словно кто-то вынул из нее внутренности, оставив только оболочку. Когда взгляд упал на радужно сиявшую под светом лампы струю воды, она вспомнила все — освещенная ярким светом сцена, переливчатые грани хрустальных бокалов, вспышки фотоаппаратов, бриллиантовый блеск украшений дам. Света сидела на краю ванны, раскачиваясь из стороны в сторону словно заведенная. «Все прошло, ничего уже не будет», — сказал ей со стороны чей-то голос. «Не дождется Герман свою Пиковую даму», — билась в раскалывающемся от боли виске злая мысль. Выйдя из ванной, Света взяла свою сумочку и выудила квадратик приглашения. «Действительно на два лица», — напоследок прочитала она и с остервенением разодрала приглашение на кусочки. Чтобы забыться скорее, она проглотила таблетку снотворного и провалилась в сон.

Все воскресенье Света жила по инерции, машинально делала домашние дела, ставила сыну горчичники, говорила по телефону с матерью и, отрешенная, чужая ко всему, ждала понедельника, чтобы выйти на работу, словно там можно было найти облегчение мучившей ее боли.