Алина Феоктистова - Радуга в твоих ладонях

— Я не хотела, я случайно… — Ольге казалось, что она провалится сквозь пол. — Я просто боялась выйти в коридор. — И Ольга рассказала о странном незнакомце.

— Если бы это была я, можно было бы сказать, что он влюбился, правда, Алик? — спросила Вика. — А так, я не знаю даже…

— Так или иначе, но ты правильно сделала, что спряталась, — сказал Алик. — Ты извини, что я тебе говорил такие слова, я подумал, что ты и вправду подслушивала. Судя по твоему описанию, парень — спортсмен, им иногда нравится снимать девочек из театральных вузов, а ты ему нахамила, и он разобиделся, выследил и мог рассчитаться по-своему. Знаю я таких — сила есть, ума не надо. — Он поднялся, собираясь уходить, и многозначительно посмотрел на Вику.

— До завтра.

Вика засмеялась и кивнула головой.

— До завтра, любимый.

Алик ушел, а Вика, насвистывая мелодию, убирала следы встречи с любимым: застелила кровать, вытащила из-под стола пустую бутылку из-под вина.

— Тоже, что ли, начать курить? — задумчиво произнесла она, глядя на пепел в банке, прежде чем выбросить его. — А то, в самом деле, как деревенские. Еще ты со своими вопросами. Он же москвич, а здесь все не так, как у нас в провинции. Они еще в школе все успели перетрахаться, а ты первый курс заканчиваешь… И не какой-нибудь, а во ВГИКе! — Она опять задумалась. — Точно, нужно начать курить. Все великие актрисы курили…

Ольге все еще было не по себе и как-то гадко. Вот в книгах, на сцене, в кино там любовь совсем не такая, как в жизни, там все красиво. Может, потому, что искусство все низменное облагораживает? Она должна была признаться себе, что где-то в глубине души смутно надеялась, что понравилась тому незнакомому парню, поэтому он и выслеживал ее так долго, до самого общежития, ходя за ней, видимо, по всей ВДНХ. Но Вика отмела ее надежды, и Алик с ней почти согласился. Но если любовь в самом деле в жизни лишь такая — выпили, переспали и разошлись, а красивая лишь в искусстве, то, может быть, хорошо, что у нее ее нет? Тогда, кроме таких чувств, как были у Джульетты или тургеневских героинь, ей вообще никаких не нужно.

— Вика, скажи мне правду, — попросила она подругу. — Ты Алика любишь?

— Да, конечно, а почему ты спрашиваешь? — подозрительно посмотрела на Ольгу Вика.

— А он тебя? — продолжала расспрашивать, решая для себя проблему, нужна ли любовь ей, Ольга.

— О, он меня безумно, как в кино! — рассказывала Вика. — Ты уехала на зимние каникулы, а я осталась одна. Все лучше, чем слушать отцовские тирады о женщинах, которые пошли по рукам, переспав без брака с мужчиной. И как-то вечером я возвращаюсь, открываю дверь комнаты ключом, а он лежит в моей кровати. Представляешь, какая страсть! Оказалось, он как-то уговорил вахтершу выдать ему запасной ключ от моей комнаты и зашел. Не знаю, как ему удалось ее уломать, но какая женщина перед ним устоит? Вот и я не устояла!

— Так у вахтерши есть ключ от нашей комнаты? — с ужасом спросила Ольга, вспомнив, как незнакомец разговаривал с тетей Машей.

— От всех комнат, не только от нашей, — пожала плечами Вика. — Это идиотский общежитский порядок. Хотя мало ли что… Вдруг пожар, а нас нет.

Вика ушла покупать сигареты, чтобы начать учиться курить, а Ольга твердо решила для себя проблему любви. Даже если она и начинается красиво, то неизменно сводится к привычке и выражается словами: «просто трахнулись хорошо». В искусстве такого просто быть не может, вот почему ей, ценящей возвышенное, больше нравится искусство, чем сама жизнь.

Утром на следующий день Ольга проснулась в прокуренной комнате, с головной болью. Вика сидела перед большим зеркалом, поставив его перед собой на стул, и, глядя в зеркало, красивым жестом подносила к губам сигарету, затягивалась, прищуривая глаза.

— Ну как? — спросила она, увидев, что Ольга смотрит на нее.

— Гениально, — улыбнулась Ольга.

Ее всегда поражало в подруге сочетание взрослости, намного опережающей их возраст, и детского. Иногда Вика, в свои семнадцать рассуждающая, как зрелая женщина, и живущая, как взрослая, напоминала ей Риту.

— А противно-то как, — пожаловалась Вика. — Действительно, я — талант, если могу еще улыбаться. Знала бы ты, как меня тошнит…

Собрались в институт. Вика, видимо, почти не спавшая и, как все новички, перекурившая, двигалась, как сомнамбула.

— О черт, а сигареты-то я забыла, выходит, что мучилась зря, — сказала она, когда подруги ждали лифт. — Хоть и плохая примета возвращаться, а придется.