Алина Феоктистова - Радуга в твоих ладонях

— Костя, вспомни, почему мы расстались, — возразила Ольга. — Я не смогу быть просто домохозяйкой, я не люблю тебя настолько, чтобы просто жить и ждать тебя. Это будет пытка, а не жизнь. И не только для меня.

— Я переменил свои взгляды, ты можешь вернуться в кино, — пожал плечами Костя. — Теперь я достаточно могуществен, чтобы мою жену снимали в первых ролях и не тащили в постель.

— Я не могу вернуться в кино, я бездарна, так сказал Кондратенко, хоть он и вел себя не совсем пристойно, но я ему верю, — возразила Ольга.

— Оленька, сколько раз я говорил тебе, что все на свете продается и все покупается, главное — назвать правильную цену. И у него она была. Сначала он кричал: «Уйдите вон, она талантливейшая из наших молодых актрис!», — потом, по мере повышения суммы, что я ему предлагал, его запал становился все меньше, а потом он даже согласился сыграть сцену твоего совращения, по-стариковски причитая, когда я отсчитывал ему деньги: «Как жаль, кинематограф столько потеряет…»

— Как ты мог… — больше ничего она не могла сказать.

— Мог, я хотел так, и я так сделал, я мужчина, и если я буду поддаваться сентиментальным порывам, я буду не мужчиной, а тряпкой, — сказал Костя. — Конечно, мне было жаль старика…

— А меня… ведь ты никогда меня не любил, если так… — слова куда-то исчезали, да и нужны ли были слова.

А в лице Кости она увидела ту злость и жестокость, что видела тогда, на даче, когда они познакомились. Первое впечатление самое верное. Он и был таким, избалованным сынком богатых родителей, привыкшим получать все, что захочет.

— Любил, не любил? Я тебя хотел, как никого не хотел, особенно когда ты стала сопротивляться и чуть не расколола стеклянную стену зимнего сада. Я предлагал тебе деньги, но на них ты не купилась, — говорил он.

— Потому что не все продается. — Сколько раз они в семейной жизни смеялись, когда она говорила эту фразу. — Я не продаюсь.

— Продаешься, — язвительно сказал Костя, — но не за деньги. За что-то другое — за комфорт, спокойствие, наличие рядом мужа, который снимет твои проблемы.

— Нет, ведь я не вернулась к тебе после разрыва, хотя мне было порой очень трудно.

— Значит, твоя цена другая, — расхохотался Костя. — Знаешь, какая? На той чаше весов, где кладут золото, будет твоя сестра, твой любовник, и ты будешь со мной. Вот твоя цена.

— Да, — согласилась Ольга. — Но скажи мне, все-таки я не понимаю, ты не маньяк, образованный мужчина, ты знаешь столько языков, у тебя за плечами философский факультет. Зачем тебе я? Вот такая? Продающаяся за благополучие моего… как ты выразился, любовника, моей сестры. Ведь я теперь тебя буду ненавидеть.

— А ты не покажешь этого, крошка, — сказал Костя. — А потом, со временем, все забудется и пройдет. А зачем ты мне нужна, я сказал. Я так захотел, ты мне понравилась, может быть, меня до сих пор подзадоривает твое непокорство. А я мужчина, и я должен добиваться того, чего хочу. А иначе, если я не добьюсь чего-то один раз, я не буду уверен в себе, и в следующий раз уже могу не справиться с более легкой проблемой. А потом я вообще потеряю веру в свои силы и стану ничтожеством. Я всячески добивался тебя и вот добился. Ты моя.

— Но Игорь, когда он выйдет и приедет в Россию, он найдет меня, он меня просто украдет у тебя. Ты не знаешь, что такое сила любви, — сказала Ольга.

— Ему нужна будет такая шлюха? Я покажу ему, как ты существовала те годы, что ушла от меня, пока не встретилась с ним, и он поймет, что твоей сестричке, залетевшей в публичный дом, до тебя далеко! — Он выложил перед Ольгой конверт.

Ольга перебирала фотографии, не веря своим глазам. Она, обнаженная, в объятиях одного мужчины, другого. Разные позы. Такие смелые, такие отвратительные. И что-то во всем этом такое знакомое…

— Дима! — воскликнула она. — Ты отобрал у него пленку, твои люди сделали фотомонтаж.

— Дима, — согласился Костя. — Но у меня нет в запасе таких изумительных фотографов, он делал это сам. А иначе откуда у него мастерская в самом центре, если не на мои же деньги.

— Дима, как он мог… — повторяла Ольга.

— Все на свете продается… — начал Костя.

— Это ложь, соседка видела, как твои люди увезли его куда-то в машине, они били его, они его заставили! — кричала Ольга.

— Человека нельзя заставить сделать то, чего он не хочет. Я говорю о мужчинах, не о женщинах. Как бы я ни хотел стереть с лица земли твоего любовника, должен признать, что он настоящий мужчина. Ему требовалось только подписать бумагу о своей виновности, выгородив Артура. За Артуром большая организация, и, если заговорит он, полетят многие люди. Там же не только девочки, там наркотики, оружие… А Диму всего-навсего привезли на пустырь, пару раз дали по ребрам, и он согласился на все. Его ценой тоже были не деньги. Его ценой был страх.