Юлия Монакова - Пойманные в city

— Как скажешь, — покладисто кивнул Дима. — Если хочешь, вообще никого не будем звать на свадьбу. Просто распишемся и… улетим куда-нибудь на Мальдивы или Бали на медовый месяц. Будем лопать фрукты, плавать с дельфинами, кататься на слонах, кормить попугаев с рук…

— Это было бы чудесно! — Люська расцвела в улыбке.

— Ну что, вернемся в Москву — и сразу пойдем в ЗАГС? — предложил Дима. — Кстати, по причине беременности нас могут расписать без очереди и всей этой ненужной волокиты.

— А куда нам торопиться? — Люська беззаботно пожала плечами. — Можем выждать положенный срок, какая разница, поженимся мы прямо сейчас или через месяц-другой. Или ты боишься, что я сбегу? — пошутила она. Дима неопределенно пожал плечами.

— Да кто тебя знает…

— Ну уж нет, мой миленький, — засмеялась она. — Так просто ты от меня не отделаешься… — тут она почему-то вспомнила просьбу Азимова и повторила твердо:

— Я всегда буду с тобой. Даже не сомневайся.

Февральская Москва встретила их мрачным пасмурным небом, из которого сыпался жидкий грязноватый снег.

— То ли снег, переходящий в дождь, то ли дождь, переходящий в снег… — задумчиво пробормотал Дима, пока они шли к такси. Люська украдкой вздохнула. Ей казалось символичным, что в столице была именно такая погода, словно намекающая на то, что праздники кончились и наступили суровые серые будни. Азимов прямо из аэропорта поехал в студию вместе с режиссером и оператором. Диме же было разрешено отдохнуть до вечера.

— Поедем сразу ко мне? — предложил он, открывая перед Люськой дверцу машины.

— Я бы хотела домой, — поколебавшись, ответила она. — Вещи разобрать и вообще посмотреть, что там без меня делается… А ты отправляйся к себе, отдохни, не буду тебе мешать.

— Когда это ты мне мешала, — пробурчал он себе под нос, однако спорить не стал и назвал таксисту Люськин адрес. — Доеду с тобой, помогу чемодан наверх поднять, — пояснил он.

— Да не такой уж он и тяжелый! — попыталась было запротестовать она, но Дима выразительно указал глазами на ее живот. В ту же секунду Люська почувствовала легкий приступ тошноты и поняла, что токсикоз, забытый было в Венеции, не замедлил к ней вернуться.

— Попроси водителя, пожалуйста, чтобы не слишком быстро ехал, — сказала она Диме, сжавшись в комочек на заднем сиденье.

— Что с тобой? — всполошился он. — Плохо? Тошнит?

— Тошнит, но не более, чем обычно. Не суетись. Это дело привычное…

— Вот, возьми пока, — он сунул ей в рот мятную жвачку и обратился к шоферу — здоровенному широкоплечему детине лет тридцати:

— Вы не очень-то гоните, хорошо? Девушка не совсем здорова, ее на большой скорости укачивает.

Водитель с интересом стрельнул взглядом в зеркальце, изучая своих пассажиров. Вдруг на него накатило озарение, и, забыв, что ведет машину, он обернулся к ним и радостно заорал:

— Ого, да вы же этот, как его… Дима Ангел!!!

— Он самый, — кивнул Дима. — Однако, вы все-таки смотрите на дорогу и руль не выпускайте.

— Не, ну вот это встреча, а! — продолжал радоваться он, словно повидался с любимым родственником после долгих лет разлуки. — Скажу кому — не поверят, что я самого Ангела вез из аэропорта!!! Ну, супер! А меня Сергей зовут, — он снова обернулся и протянул руку для пожатия. — Жена с ума сойдет… Вы ей автограф не оставите? Она же ваши песни обожает, у нее и альбом есть!

— Очень польщен, — сдержанно кивнул Дима. Люська, несмотря на то, что ее мутило, не смогла сдержать улыбки.

— Я сам, конечно, тебя не слушаю, ты не обижайся, — продолжал разглагольствовать детина, незаметно перейдя на «ты». — Извини уж, Диман, но песни у тебя — говно. Ну мужик ты или не мужик, елки?! Что это еще за любовь-морковь, в натуре… Волосы на груди сбривать для клипов своих — да это ж настоящему парню позор!

— Не реагируй, — легонько сжав Димину руку, попросила Люська. Тот успокаивающе улыбнулся ей:

— Да все в порядке. Интересно же послушать «глас народа»…

— Но голос у тебя есть, есть, — милостиво согласился между тем водитель, увлекаясь своим монологом все больше и больше. — Только, это самое… репертуарчик бы тебе сменить.

— А вы вообще сами какие песни любите? — кротко осведомилась Люська.

— Я? Я серьезные песни люблю, такие… настоящие! Михаил Круг, к примеру. Или «Любэ»… Но вообще шансон уважаю.

— Ясно, — хихикнула Люська, а Дима неожиданно заголосил нарочито приблатненным тоном:

— «Владимирский централ, ветер северный!.. Этапом из Твери, зла немеряно! Лежит на сердце тяжкий груз…»