Юлия Монакова - Пойманные в city

— Это не так! — Люська до боли в пальцах стиснула трубку. — Дима, я, честное слово, не хотела, чтобы так все вышло! Я собиралась тебе все сказать, но… я просто не хотела по телефону, понимаешь?

— А до этого почему не говорила? У тебя было столько возможностей рассказать мне правду…

— Да какую правду? — жалобно спросила Люська. — Дим, я не знаю, что он там тебе наговорил, но…

— Ты меня обманула, — перебил ее он. — Я же просил тебя, Люсь! Я тебя по-человечески просил… Помнишь… в самом начале наших отношений? Я спрашивал, все ли у тебя кончено с тем, другим. Я даже не интересовался у тебя, кто он. Мне, в конце концов, нет никакого дела, что ты спала с этим мудаком, — голос его дрогнул. Люська была поражена — он никогда раньше при ней так не выражался.

— Ну так вот, мне нет до него никакого дела, — продолжил Дима. — Я даже не касаюсь сейчас этической стороны вопроса, это относительно секса с женатыми мужчинами… Но я просил, чтобы ты была моей девушкой по-честному! По-настоящему, понимаешь?! Полностью, а не как запасной вариант…

— Что ты говоришь?! — со слезами закричала Люська. — Ну какой запасной вариант? Я сказала тебе правду, я была совершенно свободна, у нас с ним все давно кончено…

— И между тем, — мрачно подытожил Дима, — он для тебя до сих пор «самая сильная любовь в жизни». Сколько лет это уже длится, я забыл? Четыре, пять?..

— Это он тебе так сказал? — Люська задохнулась от возмущения. — Про самую сильную любовь? Дима, я повторяю: у нас с ним давно уже все закончилось, много месяцев назад!

— И именно поэтому вы с ним встречались в «Глобус Сити Молле», — бесцветным голосом произнес Дима. — Если это действительно была случайная, незапланированная встреча, не любовное свидание, то… почему ты скрыла это от меня? Что в этом такого было криминального?

Люська почувствовала, что рыдания сдавливают ей горло, и глубоко-глубоко вдохнула.

— Я не знаю, что тебе еще сказать, Дим. Ты ведешь себя как ребенок… Поверил отвергнутому сопернику… Ты видишь его в первый раз в жизни! А меня ты знаешь довольно давно — и, оказывается, совершенно мне не доверяешь?

— Теперь я не уверен, действительно ли я знаю тебя…

— Мне абсолютно не в чем перед тобой оправдываться. Я ни в чем не виновата…

Дима помолчал.

— Не знаю, Люсь, — выговорил он наконец устало. — Все не так просто. Пойми, мне сейчас очень тяжело. Мне… мне надо подумать.

— Хочешь думать? Думай! — вспылила Люська. — А меня этот детский сад больше не касается! Я уже сказала тебе все, повторюсь — моя совесть чиста!

Дима продолжал молчать. Люська в сердцах отключила телефон, хотя в ту же секунду пожалела об этом. Подождала, не перезвонит ли он… Но Дима не стал перезванивать.

Плохо отдавая себе отчет в том, что делает, она набрала номер Андрея. Тот отозвался сразу же, после первого гудка.

— Слушаю!

— Знаешь, кто ты? — ровным голосом спросила Люська. — Ты просто мразь. Я тебя ненавижу и буду ненавидеть всю жизнь, до самой смерти.

— В чем дело, Люсь? — удивился он то ли притворно, то ли по-настоящему.

— Если ты еще когда-нибудь вмешаешься в мою жизнь… хоть прямо, хоть косвенно, через моих близких… Обещаю — я тут же дам интервью во все желтые газеты о том, что у нас с тобой было. А потом прямиком пойду к твоей жене — каяться. Мне уже нечего терять. Ты меня хорошо понял?..

Не дожидаясь ответа, она бросила трубку и разрыдалась.

Не люблю большие города. Не чувствую здесь, как времена года сменяют друг друга. Природа ужасно далеко, я с ней тут почти не соприкасаюсь, это напрягает. Еда вся такая ненатуральная… Я не чувствую, сколько денег зарабатываю, мне некогда тратить их на то, что хочется, и они утекают сквозь пальцы на всякую ерунду. Все слишком дорого — когда не задумываешься над этим, еще ничего, но как подумаешь, просто ужас… Много можно еще перечислять. У меня с Москвой сложные отношения. Я ее то люблю, то глаза бы мои ее не видели. Мне здесь было по-всякому: и очень трудно, и очень хорошо. Здесь мне легко быть собой. В то же время я иногда начинаю всерьез обдумывать планы переезда, но столица меня держит, не отпускает. Пока…

Подслушано в очереди в магазине

В октябре Алинин турок укатил на родину — как он сам уверял, подготовить почву. Он должен был поговорить со своими родителями о возможной женитьбе на русской девушке. То, что Алина мусульманка, облегчало задачу, но все равно стопроцентной гарантии не было. Алина вся прямо-таки извелась в ожидании и неизвестности. А тут еще Жанка постоянно подливала масла в огонь. Хлопая ресницами, она самым невинным голоском изрекала что-то вроде: