Анна Шехова - Поколение влюбленных

Так что людей я не люблю — ни больших, ни маленьких. Однако некоторые экземпляры рода хомо сапиенс до сих пор вызывают у меня странную смесь нежности и уважения. Не смогла вытравить из себя это чувство.

Например, мой братец. Он, пожалуй, единственный человек, в чьих глазах я боюсь себя уронить. Немалый стимул, чтобы поддерживать свое существование.

Или Матвей. Порой он безумно раздражает меня своей самонадеянностью. Всегда и везде он якобы знает, как нужно поступать, как будет правильнее, быстрее, эффективнее. Но есть у Матвея то качество, за которое я многое могу простить. Он всегда говорит мне правду. Причем в глаза, что осилит не каждый.

Другой человек — Илья Горбовский. До недавнего времени я обращала на него внимания не больше, а если честно, то и меньше, чем на Татьяну, Катю или Елену Егоровну. Последние дни меня угнетает его обожающий и преданный взгляд. Взгляд из-под серого ореола. Но у Ильи есть неоспоримое достоинство — он умеет краснеть. Большинство мужчин с возрастом теряют это замечательное свойство, и оно в моих глазах является явным признаком неординарности человека.

Но сейчас я думала не об Илье.

Собственно, этот разговор я начала, чтобы рассказать о Насте Филипповой, нашей новой сотруднице, точнее, стажерке. Издательство расширяет рамки своей деятельности и увеличивает штат. Так нам сказала Иляна Сергеевна, представляя Анастасию.

Девушка стояла рядом с нашей Юной Начальницей, обхватив себя руками, слегка розовая от смущения.

Я редко обращаю внимание на глаза людей, но Настин взгляд меня поразил. Светло-серые, почти прозрачные глаза смотрели так, словно она искренне верила, что в этом душном, переполненном людьми и компьютерами офисе ее ждет лучшая работа и лучший коллектив на свете.

Когда я увидела этот взгляд, первая моя мысль была: «Интересно, сколько лет этому рослому ребенку?»

Лет Насте оказалось не так уж мало — двадцать один. Она перешла на пятый курс исторического факультета и писала, к нашему удивлению, диплом по национальным конфликтам на территории современной России. Это мы выяснили позже, во время обеденного перерыва, когда вместе пили чай, а Настя, смущаясь, извлекла из своей сумки пакет с ягодными пирожками и выложила их на большую тарелку.

— Бабушка напекла и почти силой вручила мне с собой, — пояснила она.

— Замечательная бабушка! — заявила Татьяна, попробовав пирожок.

Пирожки действительно были отменные. Нежное тесто и сладкая, но не приторная начинка. От наших похвал Настя засмущалась еще больше, и ее незагорелые щеки снова порозовели. Впрочем, ей это шло.

Во время работы она преображалась: за монитором лицо стажерки становилось сосредоточенным, а взгляд отвердевал. Периодически я бросала взгляды в сторону Насти и, если быть откровенной, любовалась ею. Редко когда человек вызывает у меня искреннюю симпатию. Еще реже — когда симпатия возникает с первого взгляда.

Может, все дело в наивном взгляде. Это такая же редкость для взрослой девушки, как для мужчины умение краснеть. Отчасти меня расположила к Насте и некоторая старомодность ее внешности. Чистое, без косметики, лицо, распущенные светло-русые волосы, длинная темно-синяя юбка с широким поясом и простая льняная блузка, босоножки на плоской подошве. Если бы мне выпало счастье родиться мужчиной, я бы непременно попыталась ухаживать за этой барышней.

Сегодня суббота, и этот календарный факт не очень воодушевляет. Нет, не из-за того, что я настолько ущербна, что не люблю выходные. Напротив, конец рабочей недели меня радует: два дня из семи мое время полностью принадлежит мне, и никто не вправе диктовать, как им распорядиться. Раньше я старалась проводить уикэнд с пользой: выбиралась за город, ходила в бассейн, на ипподром, в музеи, кино, встречалась с многочисленными людьми, относящимися к категории «хороших знакомых».

Сейчас чаще всего мои выходные проходят в стенах квартиры в компании любимого ноутбука, телевизора и кофеварки. Правда, еще на мне лежит святая обязанность — своим явлением навести покой в умах родителей. Они до сих пор не могут привыкнуть, что я живу отдельно и одна. Иногда я еду к ним в субботу вечером и остаюсь до понедельника. И тогда в воскресенье мы с братцем, как в старые добрые времена, идем на школьный стадион, который в двух дворах от нашего дома, и по два-три часа играем в настольный теннис. Эта старая забава мне не надоедает: монотонный стук мячика действует успокаивающе, и пока играешь, думаешь только о том, как ловчее поддеть ракеткой белый упругий шарик.