Марина Юденич - Доля ангелов

Гена — наш доморощенный центурион — знал наверняка.

С него и спрос теперь.

Но он упорно темнит.

— Без них.

— Вот как? И давно мы отказались от услуг «Salladin»?

— В тот раз — впервые.

— И вы не возражали против такой беспечности?

— Возражал. Но Антон Васильевич решил.

— Ладно. Допустим. Умопомрачение нашло на Антона Васильевича, не иначе. А что за история вышла с последней поездкой?

— То есть?

— То есть почему вместо себя вы отправили сотрудника? Кстати, давно мы начали принимать на работу малолеток? Недоучившихся к тому же. Не говорю уже об отсутствии опыта.

— Не понял.

— Человек по имени Артур Павлович Караваев у вас работает?

— Нет.

— Но работал?

— Нет.

— И вам не известен?

— Нет.

Последнее «нет» — после некоторой заминки.

Мимолетной. Едва уловимой.

Но я сейчас как хорошая гончая, взявшая след, — чувства обострены до предела. И даже выше всяких пределов. Неимоверно.

— Вы уверены?

— Я его не знаю.

— И не слышали о таком?

— Слышал.

— От кого?

— Антон Васильевич говорил по телефону.

— С ним?

— Нет. С турагентством.

— Он сказал, что этот человек из его охраны?

— Да.

— И вы не удивились?

— Это не имеет значения.

— И промолчали?

— Нет. Спросил.

— И что вам ответил Антон Васильевич?

— «Не твое дело».

— Нормально — с издевкой?

— Нормально — совершенно бесстрастно.

Впрочем, в этом он, пожалуй, прав.

Он, а вовсе не я со своим убийственным сарказмом.

Ситуация действительно совершенно нормальная по меркам Антоновой реальности.

Штатная ситуация.

Не твое дело. И точка. Странно еще, что не добавил: собачье.

История, однако, запутывается окончательно.

Гена врет. В этом я по-прежнему нисколько не сомневаюсь. Но как-то избирательно.

В том, что касается загадочного типа, внезапно зачисленного Антоном в собственные охранники, — очень похоже на правду.

А в остальном?

Теряюсь в догадках.

А между тем происходит неожиданное. Я бы даже сказала — небывалое. По меньшей мере — из ряда вон выходящее.

Он заговаривает со мной по собственной инициативе, не дожидаясь вопроса.

Более того, спрашивает сам.

Волк сдох в окрестном лесу — никак не иначе.

— Я понял: вы тоже собираетесь ехать? Туда.

Последнее слово с отчетливым ударением.

Таким же, какое делаю я, размышляя об этих местах.

Но — размышляя!!! То есть про себя, никак не вслух — и уж тем более не в присутствии главного секьюрити.

Мне бы умилиться — нашелся наконец единомышленник.

Все, однако, происходит с точностью до наоборот.

Завожусь, что называется, с пол-оборота, злость закипает стремительно.

— Куда — туда?

— Во Францию. В замок.

Последнее снова многозначительно.

Накачанный паскудник, похоже, читает мысли.

Почти как Антон.

Набрался, что ли, ума от дражайшего босса? Перенял опыт?

Злость разрастается.

— Допустим. А вас, похоже, это волнует? С чего бы вдруг?

— Не надо вам ездить.

— Что?! — не верю ушам.

— Не надо вам ехать.

— Почему?

— Нечисто там.

Приехали.

Я, кажется, собиралась искать специалиста по паранормальным явлениям. Был такой пунктик в списке неотложных дел.

Точно помню.

Правда, под вопросом.

Но как бы там ни было, необходимость, похоже, отпала.

Вот он передо мной. А сколько лет рядился в тогу телохранителя!

— Это в каком же смысле?

— Не знаю, — очень хмуро, даже на фоне привычно угрюмой физиономии, — не разбираюсь я в этих вещах. Бабка покойная так говорила. Вот и вырвалось.

— И что же, по-вашему, там нечисто?

— Не знаю. Не был. Но Антон Васильевич после этого замка стал какой-то странный. Как подменили. Меня к себе не подпускал. Почти. До самого отъезда.

— Так взяли бы и разобрались, что за тип такой сопровождал его в последней поездке. В качестве вашего, между прочим, сотрудника. Неужто мозгов не хватило?

— Хватило.

— И что же?

— Во-первых, Антон Васильевич запретил. Когда еще был здесь.

Понятно, что не с того света.

Злость, между прочим, идет на убыль.

— А вы у него дозволения испрашивали? Умник!

— Не спрашивал. Доложили.

— Кто?

— Наши. Он приучал.

Это я понимаю. И верю безоговорочно.

Помню — как же! — мое «разделяй и властвуй», Антоново радостное «будут стучать?». Речь шла о том, чтобы разделить наши службы безопасности. Но он, конечно, играл в те же игры — со своей.

Стучали-с.

— А что во-вторых?

— Во-вторых… Я все равно проверил.