Марина Юденич - Доля ангелов

Библейские истории, разумеется, известны.

Так ведь сказку про серого волка тоже знаю с пеленок. Прикажете теперь каждой твари зубастой, воющей на луну, со слезами бросаться на мохнатую грудь?

Некорректное, полагаете, сравнение?

Евангелие, стало быть, — о другом? О жизни отнюдь не сказочной. Свод законов и правил. Причем наиглавнейших. Вселенских. Допустим.

Но где же санкции? Какова процедура? Объясните мне четко и ясно: кто, за что, каким именно образом — вправе карать виновных? И главное! Продемонстрируйте неотвратимость наказания. Тогда, возможно, поверю. Приму. Подчинюсь.

Так нет же! Ничего подобного.

Миллионы ежедневно и ежечасно преступают ваши заповеди, попирают самым безобразным образом — и ничего. Процветают в благополучии. Зажигают. И счастливы безоговорочно.

И я вместе с ними. И мне — хорошо.

А потом появляется Лестница.

Дохлая тетка припоминает замшелые долги.

Тощий поп поучает.

Шел, оказывается, не в том направлении. Вел себя как-то не так. Не милосердствовал. Грабил нищих. И за это — расплата.

Кто сказал? Где написано? Кем решено?

«Тем, кто вправе…»

Не знаю такого!

Ни разу не видел, не ощущал даже мимолетного присутствия!

Я еще не выбрался толком из чертова сна, не сообразил, что происходит, но уже в лютой ярости отшвырнул одеяло, сшиб тяжелую лампу с тумбочки у кровати, разбил плафон, рассадил до крови руку.

И проснулся.

Все наконец-то стало на свои места.

Прояснилось.

Я ничего не боялся. Был ко всему готов. К любым неожиданностям.

Хотя — откровенно говоря — знал наверняка: никаких неожиданностей не последует. Кончились неожиданности.

Впереди — полная и абсолютная ясность.

Оттого — на душе светло и покойно.

Существует, правда, одно отвлекающее обстоятельство.

Неоконченное дело.

Не слишком, впрочем, обременительное. Потому что знаю, как именно следует его завершить. Где. В какие сроки.

Но главное — есть абсолютная уверенность: потом, когда все будет позади, наступит настоящая нирвана.

Потому — спешу.

Замок маленький, с круглыми башнями, знакомый, как собственное жилье, приветливый, уютный — вот он наконец. Окруженный старинным парком, похожим на лес.

Тяжелые, пыльные гобелены в столовой. И полумрак. С кухни привычно тянет жареным мясом. И травами.

Однако тишина. Похоже — никого. Хорошо бы! Не нужны сейчас никакие встречи. Лишнее. Все уже сказано, все понято. Зачем понапрасну-то сотрясать воздух? Тем более здешний — неподвижный, пронизанный вечностью.

Аккуратно ступаю по каменным плитам.

Вот и лестница.

Узкая каменная тропа, убегающая вниз. Вопреки тому, что кажется. Знаю точно. Вооружен теорией. Неуязвим.

Остался пустяк. Испытать теорию практикой. И — порядок. Никакие сомнения никогда не достанут душу, не дотянутся страхи, не допрыгнет ужас.

Благодать.

Первая ступень. Чем-то слабо пахнуло в лицо. Вроде легкий сквозняк. Может, там, наверху… то есть — чур, меня, чур! — оговорился, конечно… Внизу отворилась какая-то дверь. Едва заметно вздрогнуло крохотное пламя. Тень стремительно метнулась по стене. Будто кто-то, пытаясь обогнать меня, прыгнул вверх. Пусть бежит, смешной дурачок. Я иду в обратном направлении.

Вторая ступень. Определенно — впереди открытая дверь. Или окно. Ощутимо тянет сырой прохладой. Нервно трепещет пламя второй свечи. Причудливая тень, кривляясь, ползет по стене, дразнит, зовет. Напрасно. Я знаю дорогу.

Третья ступень. Дуновение ветра. Бодрящего. Свежего. Странно — такие обычно веют в поднебесье. Свеча дрожит испуганно, танцует тень на шершавой стене. Сгущается, образуя силуэт. Вроде знакомый. Не отвлекаться! Я должен идти.

Четвертая ступень. Ветер внезапно стихает. Но становится еще прохладнее. Что там внизу — дверь, ведущая в парк? Любопытно. Свеча горит ровно. На стене теперь никакой свистопляски. Моя собственная тень. Двойник, между прочим, движется вверх. Я не обращаю внимания. Оптический обман. Фантом. Слава Богу, дорога известна. Не собьюсь, что бы ни творилось вокруг.

Пятая ступень. Холодно. Откуда ни возьмись — мелкие брызги. Жалят лицо — коротко, влажно. Дождь? Как же так? Оттуда, снизу, из парка? Снизу — вверх? Невообразимо. Огонек свечи едва теплится, прибитый каплями дождя. Тень тает. Сгущается полумрак.

Шестая ступень. Неожиданный порыв ветра. Такой сильный, что едва сохраняю равновесие. Неосторожное движение, и, задетый ногой, срывается вниз маленький плафон. Увлекает свечу. Стремительный росчерк умирающего огня на стене — как предсмертный крик, короткий и страшный.