Марина Юденич - Доля ангелов

Желающие — из числа тех, кого не успели предупредить, — бросались ловить такси.

Старушка называла адрес.

В машине она долго и с видимым удовольствием рассказывала новым знакомым о том, что муж-академик недавно умер. Ей нелегко одной в опустевшем доме, и сын, конечно же, забрал мать к себе в прекрасную квартиру на Смоленке.

К тому же — есть большая дача в Валентиновке.

И разумеется, она сдает не из-за денег — денег достаточно: пенсия мужа, заботы сына, сбережения…

Нет, дело не в средствах.

Все сложнее, не всем дано понять.

Она не хочет, чтобы пустовали родные стены, стыли вещи, среди которых текла когда-то счастливая, беззаботная жизнь…

Долго думала, но — вот — решилась…

К тому же у новых знакомых такие замечательные лица. Она видит, в каком затруднительном положении они пребывают, понимает, как это, наверное, ужасно — не иметь крыши над головой.

Обалдевшие от счастья квартиросъемщики со всем соглашаются: «Прекрасные, еще какие прекрасные, это вы совершенно точно подметили… Квартирку будем холить как свою… Затруднительно, ужасно… просто погибаем на мостовой».

Старушка улыбается кроткой улыбкой ангела.

Возле дома — действительно респектабельного — выходят из такси.

«Минуточку, — говорит старушка, — возьму ключи у домоуправа. Всегда оставляю, чтобы не потерять…»

Съемщики млеют от восторга: ключи у домоуправа — какой изыск…

Так в умилении остаются ждать.

Старушка, разумеется, не появляется.

Завсегдатаи утверждали: на самом деле старая дама живет в коммуналке.

Понятное дело — никакой квартиры, мужа-академика, детей и дачи. Хотя, может, и были когда-то.

Спину старушка держала на старорежимный манер — прямо и тонкие вытертые перчатки в любую погоду носила на хрупких руках.

И шляпка была с вуалью.

Такая история.

Нас тоже немедленно взяли в кольцо, далее все, однако, решилось быстро и без каких-либо проблем.

Антон всегда обладал удивительным, очевидно, врожденным свойством: безошибочно — о чем бы ни шла речь — выбирать лучшее.

Потом — так быстро, как позволяли обстоятельства — это лучшее отбирать. Или — значительно реже — приобретать иным путем. Словом, получать в безраздельное пользование.

Нечто подобное произошло и в Банном.

Точным взглядом — будто полжизни осваивал ремесло квартирного маклера — Тоша вычленил в кольце двух немолодых, несмелых женщин, явно робеющих в непривычной обстановке.

Внешность обеих была не московской: интеллигентные южанки — армянки или грузинки. Но любимый неведомым способом чутко уловил: они сдают.

Дальше события развивались вполне в духе Банного — стремительно и непонятно для окружающих.

Антон галантно подхватил обеих, ловко вывел из кольца и голосом, исполненным мягкого, обволакивающего тепла — можете верить, у него чертовски хорошо это получалось, — задал единственный вопрос:

— Что у вас? — притом щедро искупал женщин в расплавленном золоте карих — в желтизну — глаз, обволок сладким, медовым сиянием.

Они немедленно заговорили хором, перебивая друг друга.

Будто испугались: что-то разладится, дивный молодой человек уйдет, отказавшись от их ужасной квартиры.

Так и думали, определенно.

Обаяние Антона — когда он этого хотел — обезоруживало самых разных людей.

Словом, двухкомнатная квартира — убогая, не знавшая ремонта и даже основательной уборки, к тому же на далекой окраине — поступила в наше распоряжение всего за сорок рублей в месяц, что было по-божески.

Хозяйки не поинтересовались нашими паспортами, не говоря уже о прописке, удовлетворившись проникновенной историей двух влюбленных студентов, столкнувшихся с черствым мещанством собственных семей.

Дамы были из той породы потомственных московских интеллигенток, которым любая хозяйственная деятельность противопоказана по определению, чьи руки обладают уникальным свойством превращать любые, даже несметные, сокровища — в прах. В чьих домах непременно плодятся моль, тараканы и прочая вредная живность.

Притом зачастую — это прекрасные, талантливые люди, великолепно образованные, но совершенно не устроенные в жизни. И в общем-то не особо к тому стремящиеся.

«Наши» были сестрами, дочерьми знаменитого некогда армянского скрипача. Впрочем, при жизни его называли «советским». И никак не иначе.

Одна, выпускница консерватории, всю жизнь преподавала музыку, другая, архитектор по образованию, корпела в каком-то конструкторском бюро.