Светлана Иваненко - Дьявольские будни

Фэриен делает торопливые движения руками, от волнения он забыл человеческую речь. Он предлагает нам его подождать у входа. Ну да, иди, давай, пионерь очередную машину. Тебе это нравится, что ли? Как вы там на своей планете перемещаетесь в пространстве? Смешно сказать, я даже не знаю, планета ли у вас другая, или целиком вселенная. Или, как это модно, параллельный мир. Та же Земля, но вид сбоку. Или сверху. Или снизу. Все, у меня истерика...

Нервы... нервы ни к черту. Ха-ха! Точно, что мне, как черту-дьяволу нервы вроде как не положены.

Энжи! Какого хрена ты ждешь? Моего? Так я не затем к тебе иду, милая, раньше соглашаться надо было! Убирайся оттуда! Иначе так и погибнешь сейчас, девственницей! Тебе что, пойти некуда? Хоть на Гавайи лети, попробуй туземца, они наверняка там южные, горячие. Не нравятся тебе горячие? Ну, в Гренландию дуй, к эскимосам! Трахнись хоть разок напоследок! Уходи, говорю, дура! Я убивать тебя иду, не поняла?

Вот он и Фэриен вернулся. В новоугнанной машине. Надо же, это не джип. Но тоже неплохо, это Бэха. БМВ. Я не рассчитываю силы, открывая дверцу переднего правого сиденья, все ж таки нервничаю, и дверца случайно остается в моей руке. Немного смущенно хмыкаю и отбрасываю ее в сторону.

Мне все равно, мне сойдет и так, без дверцы, тут недалеко ехать. Но Ио не согласна. Это мне даже на руку. Не мне, а ей, глупенькой моей возлюбленной, несостоявшейся моей Джульетте. Я даже ни разу ее не поцеловал. Не довелось. Я уже говорю о ней в прошлом времени?

Фэриен уезжает на испорченной Бэхе и возвращается минут через десять на шикарном "Хаммере". Я за эти десять минут немного успокоился, выкурил десяток сигарет, потому что знал, что даю ей время. Даже могу оценить его юмор. "Хаммер" - это вам не просто так, это почти что танк, бронетранспортер, тут дверцу не так легко отодрать. Где он нашел его, интересно? В Киеве, думаю, "Хаммеров" штуки три, ну, может, пять. Ну, никак не больше десятка.

Более того, Фэриен сам открывает для меня дверцу. Это значит, чтобы я не выделывался. Ладно, не буду.

Забираюсь на переднее сиденье, мои кулаки нервно сжимаются. Фэриен хлопает меня по плечу. Бросаю на него косой взгляд, а он хватает меня за воротник рубашки, тянется ко мне, целовать меня тянется, я вижу. Он прав, я весь на нервах, в отчаянии, но и предельно возбужден. Да, несопоставимо... но для меня, для дьявола - нормально.

И я целую его, жарко целую, долго... опять же тяну время... потом вытираю губы тыльной стороной ладони. Все, хватит, мои нервы не железные, поехали!

Чувствую себя заложником судьбы, как никогда. Я поступаю правильно - выбрал единственно верный выход. Я жертвую девушкой ради жизни на земле, как ни напыщенно это звучит, но при этом я - заложник. Как ни крути, я не мог поступить иначе.

"Ты доволен, Гавриил?" - мысленно обращаюсь к нему, - "давай, иди сюда, моя голова - твоя голова, заходи, блин, будь, как дома, ноги только при входе вытирай."

"Да, Люцифер, я тебя слушаю", - четко, как включившееся радио, доносится его голос.

"Сиди только молча, не вздумай лезть с советами".

Чувствую полное согласие с его стороны, беззвучное одобрение, и добавляю:

"Когда что-нибудь мне понадобится, я сам тебя спрошу".

Наша тяжелая машина идет уверенно, точно, что танк. Если выживу в войне - только на "Хаммере" и буду ездить. Надо же, вот как отвык от крыльев, уже только о машинах и думаю.

- Направо, - командую я.

Почему она еще в доме? Она что, меня не поняла? Глупая, глупая... впрочем... так даже лучше... я не буду мучиться ожиданием трагедии лишние дни и часы... буду мучиться уже самой трагедией. Пусть лучше беспросветное горе, чем такая обреченность, как сейчас.

"Ты еще полюбишь", - пытается меня успокоить Гавриил.

"Заткнись", - зло обрываю его.

"Ты мой друг, мой брат, я тебя люблю!"

"Тем более заткнись, выгоню сейчас нахрен!"

Он подчиняется и замолкает. Жаль.

Все. Приехали.

Раннее утро. Еще не совсем рассвело. На улице прохладно и даже немного зябко. Небо - нежное, розово-серое, в жемчужных переливах. Люблю рассвет. Тишину люблю.

Темный трехэтажный особняк. Знаю, что она - там, притаилась зачем-то, ни звука, ни шороха. Я вижу тебя сквозь стены, я видел тебя сквозь километры, я увижу тебя из космоса. С моим набором чувств к тебе - я дотянусь до тебя с Луны!

- Выходи! - не повышаю голоса, зачем? Мой голос и так проникает сквозь камни.

Жду минуту, еще одну. А она, я вижу, сидит в уголке за кроватью, спрятала лицо в ладонях. Плачет. Каждая ее слезинка - это удар ножом в мое сердце... и все же - ей это не поможет.