Ги Раше - Цари-жрецы

— Конечно. Иначе мы потеряем уважение наших воинов. Я собирал такую большую армию, обучал и вооружал ее, потому что рассчитывал встретить сопротивление. Правда, до сегодняшнего дня это была не война, а военный парад — ведь иногда стоит показать свою силу, чтобы победить без боя. Но мы не знаем, какую участь нам уготовили боги и наш противник. Сейчас мы стоим у самых ворот Мизраима. Я уверен, что Якебхеру не придется тратить много усилий, чтобы завладеть Нижней Землей. Однако если Дидумэс решит дать бой, нам придется воевать. Хотя даже если он откажется признать нашу власть, он вряд ли нападет на нас. Поэтому подождем, пока Якебхер вернется с победой: когда мы соберем наши войска, армия Города Скипетра не устоит перед нашей мощью.

— Я думаю, мы сможем победить армию Дидумэса и без сил Якебхера. Доверь мне командование моими людьми — арьергардом, добавь к ним колесницы — и я во славу твоего имени завоюю долину до первых порогов, а может и дальше.

— Это решение мне по нраву, — заключил царь к великой радости Хети, которому очень не хотелось, чтобы, благодаря своим военным победам, Якебхер упрочил свое положение и получил больше власти. Он также не хотел, чтобы по поручению царя Якебхер отправился во главе армии покорять южные земли Египта.

— Господин, не забывай, что я хорошо знаю Юг и силы царя, который правит в Городе Скипетра. Это для нас большое преимущество, которое позволит упрочить твою славу.

— Мой сын, я помню об этом, и поэтому, что бы ни случилось, только тебе я доверю командование армией в походе на Юг. В конце концов я пришел к решению, что наследнику трона, или, по крайней мере, отцу наследника следует стать правителем южного Мизраима, областей, находящихся между Мемфисом и порогами, а не градоправителем в Аварисе.

— Ты мудро рассудил, мой царь.

Два дня спустя, чтобы не дать северным номам времени собраться с силами, Якебхер во главе своей армии отправился в поход, а царь с основными силами двинулся к Мемфису.

Царь с армией отправился на юг, Якебхер — на северо-восток. Это в определенной мере развязывало Хети руки. Но было одно обстоятельство, на которое Хети не обратил внимания, — Якебхер оставил в городе Акирума. Отряд Акирума, насчитывавший сотню воинов, входил в состав военного гарнизона. И все сто солдат были соплеменниками Якебхера.

— Это — представители племени царей-пастухов, которые всю жизнь прожили в соседстве с пустыней, в районе Беершебы, — сказал Якебхер Шареку. — Я, твой слуга, полагаю, что они обладают всем качествами, необходимыми для тех воинов, которые будут поддерживать порядок в городе и его окрестностях.

Долго уговаривать Шарека не пришлось, и Акирум стал командиром сотни. Но ни царь, ни, тем более, царский зять не знали, что Акирум получил приказ не спускать с Хети глаз, а если представится случай без малейшего риска избавиться от человека, которого Якебхер считал своим единственным соперником в борьбе за трон, не упустить его.

Первым делом Хети решил наведаться в старый египетский квартал в надежде найти Сахатора, секретного связного владетелей Замка змей. Чтобы не напугать египтян, которые все еще жили там, и чтобы сразу быть узнанным, Хети обернул бедра простой повязкой, долгие годы служившей ему единственной одеждой, и покинул дворец через потайную дверь, не забыв, однако, закинуть за спину длинную железную саблю в деревянном, обтянутом кожей чехле.

Однако уйти незамеченным ему не удалось — по пути Хети встретил Яву.

— Господин, осмелюсь спросить тебя, куда ты идешь в таком виде — вооруженный, как хиттит, и одетый, как египтянин? — спросил тот с удивлением.

— Я иду в восточный квартал города, где живут египтяне, чтобы навестить знакомых.

— Тебе не следует ходить по улицам одному, без сопровождения! Разве ты забыл, что ты — правитель города и сын нашего царя?

— Я оделся так, чтобы меня не узнали.

— Недавно, когда я намеревался выйти на улицу в набедренной повязке, какие носят на моем родном острове, солдат гвардии, не гиксос, а ааму, один из тех, кто охраняет дворец, отсоветовал мне выходить в город в таком виде. Он сказал, что меня могут спутать с египтянином, и это для меня может кончиться плохо. Поэтому я решил носить ханаанскую тунику.

— Я понимаю твои опасения, — сказал в ответ ему Хети, — но у меня есть хорошее оружие: тот, кто осмелится меня тронуть или, тем более, оскорбить, познакомятся поближе с новым металлом, из которого изготовлена эта сабля.