А Дэвис - Мужчина нарасхват

Услышав её слова, я почувствовал, как ладони мои вспотели, а горлу подкатил ком. Итак, Фатиззо знал что-то о похищении Франс. Я был рад, что Макс, о котором упомянула Лола, оказался тем самым Джерри Максом, которого я убил сегодня утром. Я дышал глубоко, приятное чувство внутри нарастало. Я собирался нанести Фатиззо визит, который он не забудет до конца своей жизни, и я решил, что сделаю это прежде, чем к нему заявятся полицейские. Я хотел побыть с этим парнем некоторое время наедине.

- Папочка Джокко, - произнесла Лола неожиданно тоненьким голоском, мы ещё не кончили нашу игру, нет? Мамочка снова готова.

- Как Мамочка хочет на этот раз? - спросил я, усмехаясь.

- Вот так, - сказала она, переворачиваясь и встав на колени. Затем наклонилась вперед, выгнув спину, и опустила лицо на руки, глядя на зеркальную стену. - Я хочу наблюдать, как это происходит.

- Тогда подвинься к краю, - сказал я ей, - так, чтобы я мог стоять на полу. Так будет удобнее для нас обоих.

Только когда я вернулся и закончил одеваться, она пошевелилась и вытянулась на животе во весь рост. Я потратил целых десять минут, помогая ей хоть как-то одеться, чтобы спуститься вниз, в мою квартиру. Оказавшись, наконец, в своей спальне, я снял с полуспящей Лолы туфли и положил её рядом с Франс, затем выпрямился и оглядел комнату. В ней царил абсолютный беспорядок.

Вещи Франс были разбросаны по всей комнате. Сама девушка лежала почти в том же положении, в котором я её оставил, уйдя с Лолой наверх. Я уже собирался выйти из спальни, когда заметил среди разбросанного на полу белья фотографию. Не сразу сообразив, я поднял её, надеясь, что это фотография Франс. Это была она, но не одна. И сначала я с трудом узнал её.

Она была во втором ряду, одетая в новенькую форму официантки. Сама фотография была посвящена некоему событию в небольшрм ресторане, наверное, какой-то годовщине, так как позади Франс и её коллег был натянут плакат, на котором большими буквами объявлялось о празднике. В углу, с краю был виден расплывчатый профиль молодого человека в темной униформе.

На обратной стороне фотографии кто-то написал четким аккуратным женским почерком: "Это - самый опасный бандит в мире."

Я бросил фотографию обратно на пол и вышел из комнаты. Обе девушки будут спать ещё очень долго, подумал я, запирая дверь и выходя на улицу.

Я вырулил на главную магистраль с очень оживленным в этот час движением и покатил на окраину города к маленькому коттеджу Эда и Эдит. Воспоминания нахлынули на меня потоком. Даже не столько воспоминания, сколько размышления - и все об Эдит Уоррик, сестре моего лучшего друга. Эдит была влюблена в меня. Эд знал об этом, и я тоже. Эдит вовсе и не скрывала своего чувства. Она была влюблена в меня с того самого дня в школе, когда я как следует отделал одного хулигана, пристававшего к ней. Это со мной у неё были и первое свидание и первый поцелуй. И это со мной она впервые познала плотскую любовь однажды чудесным лунным вечером, когда мы удрали с выпускного бала в старшем классе.

Если мне и суждено было полюбить какую-нибудь одну единственную женщину, то это была бы Эдит Уоррик, потому что она была не только изумительно, хотя и неброско красива, но и имела самый блестящий ум, который я когда-либо встречал у женщины. За свои выдающиеся умственные способности ей было присвоено звание профессора высшей математики Кордельского физического Университета.

Эдит не скрывала своих чувств ко мне, хотя и не очень их афишировала. Много раз за годы, прошедшие после того памятного вечера после выпускного бала, мы были вместе - однажды даже целый месяц, когда Эд посещал школу ФБР в Вашингтоне. Я снял небольшой коттедж в пригороде и мы жили там, как муж и жена.

- Мы с тобой муж и жена, Джокко, - не раз говорила Эдит. - Мы состоим в браке. Я, по-крайней мере. В моем сердце я - твоя жена, и то, что мы не зарегистрированы официально, меня нисколько не волнует. Любовь связывает людей, а не слова и церемонии.

Я не мог спорить против такой железной логики, и давно уже для себя решил никогда не пытаться состязаться в уме с Эдит Уоррик.

Я свернул на подъездную аллею и позвонил в дверь. Эдит открыла почти мгновенно. Она была натуральной блондинкой с волосами цвета меда, с большими голубыми глазами и дерзким, слегка вздернутым носиком над широким ртом с сочными пухлыми губами. Эти губы она и подставила мне для поцелуя, как только я вошел.

- Так приятно, Джокко, дорогой, - прошептала она, - чувствовать себя снова в твоих объятиях. Я не видела тебя целую вечность.