Линда Миллер - Рыцари

- Нет, милая.

- Другой мир, - ответила Элейна. Она была бледна, на висках проступили тоненькие голубые жилки. - Это проход в другой мир, такой, каким наш станет через много сотен лет. Есть и другие ворота, другие проходы, которые ведут в другие миры...

Дэйн взял ее руку в свою, поднес к губам и поцеловал.

- Ш-ш... - прошептал он. На сердце у него было тяжело. - Ты устала, Элейна. Я утомил тебя, тебе необходимо отдохнуть.

- Да, - кивнула она, и слезы засверкали у нее на ресницах, как капли росы на траве. Она поднялась со скамьи. - Да, мне надо лечь. Я слышу его. - Она подняла руки к ушам, словно зажимая их от страшного шума. - Ужасное место, спешка, странные повозки, не лошади движут их. Они едут быстро и гудят, гудят. Как стадо оленей в бескрайних лесах.

Дэйн молился, чтобы Элейна покинула двор, прежде чем слезы польются из его глаз.

- Я снова приду к тебе, - пообещал он, потому что это было все, что он мог сделать для нее. Он привез много прекрасных даров для Элейны, но оставил их в замке, повинуясь просьбе брата.

- Пришли ко мне завтра Глориану, - попросила Элейна. - Я должна увидеться с ней.

Как только Дэйн кивнул в ответ, Элейна скрылась за каменной стеной. Дэйн подождал несколько мгновений, приходя в себя, а потом вышел из внутреннего дворика. Снаружи его ждали аббатиса и Эдвард, державший в поводу лошадей. Элейна же наверняка вернулась в свою келью или пошла в часовню.

Из кожаного кошеля, висевшего у пояса, Дэйн достал монету и вложил ее в мозолистую руку сестры Маргарет. Он не стал просить добрую женщину присматривать за Элейной, так как знал, что преданная аббатиса делает все, чтобы помочь несчастной леди Хэдлей. Дэйн молча оседлал Пелея и поскакал к выходу из аббатства.

- Чего ты хотел добиться этим визитом?-* спросил наконец Эдвард, когда они уже удалились от монастыря и подъезжали к подъемному мосту замка.

Дэйн не знал, как ответить.

- Я привязан к леди Элейне, - просто сказал он. - И надеюсь, что ты тоже разделяешь мои чувства. Она всегда была тебе вместо матери.

Эдвард вспыхнул:

- Говорят, она ведьма и насылает порчу. Однажды от ее сглаза умерла свинья, а еще...

- Подонки! - яростно воскликнул Дэйн. - Какой безмозглый, суеверный болван смеет распространять подобные слухи?

Юноша сдержался, но явно с трудом.

- Думаешь, я скажу тебе, Кенбрук? - спросил он через некоторое время. - Чтобы ты вырезал им языки?

Дэйн откинул голову и расхохотался. Но ни в этом смехе, ни в самом Дэйне не было прощения.

- Так бы я и сделал, - ответил он, перестав смеяться. - Прошу тебя, Эдвард, будь настороже. Безвинную Элейну могут сжечь на костре, считая, что служат Богу. Если она тебе хоть немного не безразлична, пресекай в корне подобные разговоры.

Эдвард кивнул. Остаток пути братья проделали молча.

Глориана стояла на коленях на чердаке дома, который когда-то принадлежал ее отцу, а теперь стал ее собственностью. Из самого дальнего пыльного угла она достала сундук и теперь разглядывала его содержимое. Эдвенна постаралась скрыть от людей правду о своей приемной дочери.

Достав из сундука сверток, обмотанный тряпками, Глориана знала, что найдет внутри него куклу. Изящная копия еще не родившейся королевы с яркими волосами Тюдоров и бледной кожей. Кукла была одета в украшенное стразами платье и аккуратные туфельки.

- Елизавета Первая, - прошептала Глориана. Та, которая взойдет на трон в шестнадцатом веке и будет долгое время властвовать в Англии. Та, чье прозвище стало ее именем.

Глориана на мгновение закрыла глаза. На пыльном чердаке было жарко и душно. Осторожно, дрожащими руками она отложила в сторону дорогую игрушку и вынула из сундука другой сверток. Джинсы - так она называла эту одежду в другой жизни. Футболка - совсем маленькая, детского размера. Ботинки с прочной, но гибкой подметкой - кроссовки.

Разглядывая вещи, Глориана чувствовала, что к горлу подкатывает комок, что ее вот-вот стошнит, Со смесью нежности и страха она затолкала все обратно в сундук и быстро захлопнула крышку. Глориана так и не поняла, что же с ней случилось тогда, в далеком детстве, но знала, что Эдвенна поступила мудро, спрятав эти вещи. Если бы жители замка Хэдлей увидели эти странные предметы, то ее сочли бы за ведьму.

Сама Глориана никогда не видела, чтобы кого-нибудь сожгли на костре за якшание с дьяволом, но знала, что такое случается. Уставясь на сундук, Глориана вытерла о юбку вспотевшие ладони. Ей хотелось уничтожить эти странные вещи, сжечь все дотла, пусть даже вместе с домом. Но, с другой стороны, эти вещи были ее единственной связью с маленькой девочкой Меган и с тем миром, в котором она родилась.