Морье Дю - Мери Энн

- Замолчи, или я закричу. Я не обеспечена, и я не собираюсь хоронить себя в деревне, а что касается долгих зимних вечеров - будь я проклята, если соглашусь проводить их в постоянных мечтаниях, которые вызывают такую зевоту, что болит челюсть.

- Прекрасно. Тогда, если опять попадешь в какую-то неприятность, больше не зови меня.

- Я буду звать тебя тогда, когда сочту нужным. А теперь иди сюда и садись и прекрати дуться - ты похож на проповедника, заканчивающего свою проповедь. Скажи, кто-нибудь ерошит тебе волосы в Богом забытом Аксбридже?

Очевидно, никто. Это было тем самым наслаждением, от которого она отказалась, которое принадлежало прошлому, к более счастливым дням в Хэмпстеде. О судебном разбирательстве больше не было сказано ни слова. В Аксбридж Билл Даулер вернулся молчаливым, но умиротворенным. И всей прелестью шутки - обвинителем Уордла будет ее недавний противник, министр юстиции, которому придется выполнять свои должностные обязанности, - ей пришлось наслаждаться в одиночестве.

Прием, оказанный ей в конторе министра юстиции в Линкольнз Инн - рядом с ней ее адвокат, господин Комри, чуть сзади - празднично разодетые Фрэнсис и Даниэль Райты, - компенсировал все страдания, которые она претерпела в палате общин. Сэр Вайкари Джиббс, в пенсне, был сама любезность. Закончилось обсуждение всех формальностей. На заданные вопросы были даны ответы. Все было записано. Юристы решили юридические проблемы.

Господин Комри, у которого на пять часов была назначена встреча, уехал в четыре, почти сразу за ним последовал господин Стоукс, а потом - братья Райты. Главная свидетельница обвинения медлила. Министр юстиции закрыл дверь, улыбнулся и приосанился.

- Мастерский удар, - сказал он. - Примите мои поздравления. - Сняв пенсне, он открыл бутылку бренди. - Не рано?

- Нет, скорее поздно. Я с удовольствием выпила бы бренди еще первого февраля.

- Если бы я знал, я послал бы вам бутылку. Но я решил, что оппозиция хорошо вас снабжает.

- Дальше кофе и стакана воды не шло.

- В этом все виги: они не любят запускать руку в свой карман. Но уж Фолкстоун, надеюсь, не подвел?

- Он дарил цветы.

- От них нет никакой пользы, когда пуст желудок и измотаны нервы. Мне известно, что радикалы начисто лишены галантности, но вот Фолкстоун меня удивил: ведь он воспитывался во Франции. Мне всегда казалось, что в своих делах он проявляет гораздо больше тонкости. Издержки юности: с возрастом начинаешь иначе смотреть на многие вещи.

- Если бы молодость могла...

- А она не может? Какая жалость. Я всегда думал, что это прерогатива молодых. Тори будут в восторге. Можно, я процитирую вас?

- Вам не кажется, что это нечестно? Со всеми случаются неудачи.

- Надо отдать вигам должное: они всегда славились своей силой. А мы оцениваем человека по уму - поэтому-то мы и правим страной. Скажите, как вы чебя чувствуете после свалившегося на вас тяжелого испытания в палате?

- Я похудела более чем на три килограмма.

- Меня это не удивляет. Мы крепко взялись за вас. Я сам измотан - но вы прекрасно выглядите.

- Мне удалось быстро восстановить физические и душевные силы.

- Очевидно. Одно время я был знаком с Бэрримором - где он сейчас?

- Дорогой Крипплгейт? Где-то в Ирландии. Увяз в семейной жизни и всего себя отдает лошадям.

- Еще я знал Джеймса Фитцджеральда.

- У Джеймса плохое настроение. Он в постоянной панике - боится, что я опубликую его письма. Он продолжает забрасывать меня новыми из Дублина.

- А они представляют интерес?

- Для правительства, но не для публики. Будущее протестантов с точки зрения члена парламента от Ирландии.

- Предложите их на аукцион Кристи. Я дам хорошую цену.

- Я почти все вернула ему. Я не жадная по натуре, просто мне надо растить детей.

- Еще бренди?

- А почему бы нет?

В дверь конторы постучали. Сэр Вайкари Джиббс поправил парик и мантию.

- Кто там?

Из-за двери раздался голос:

- Лорд главный судья Элленборо, сэр, ждет вас внизу в экипаже. Он заехал за вами. Он спрашивает, не забыли ли вы, что сегодня обедаете с ним в палате лордов.

- Нет, нет... Скажите его светлости, чтобы он ехал один. Я приду пешком. - Он повернулся к посетительнице. - Вы могли бы подвезти меня в вашем экипаже? Надеюсь, вас не затруднит: ведь это по дороге в Челси.

- С удовольствием. Когда пожелаете.

- Вы очень любезны. Епископы дают обед в честь Элленборо. Мне нельзя опаздывать, но поскольку мне надо быть там к половине седьмого... Но я не каждый день обязан быть на подобных приемах.