Натали Фокс - Ты будешь страдать, дорогая

Исобель была беременна, готова была закричать Джемма, ждала вашего ребенка! Двадцать шесть лет назад жизнь так отличалась от нынешней.., двадцать шесть лет назад... Где-то в глубине ее сознания родилась странная мысль и напоминала о себе с такой настойчивостью, что у Джеммы даже закружилась голова. Нет, не сейчас, решила Джемма, она вернется к этой мысли позже...

- Вы женились на той женщине, которую для вас выбрал отец? - мягко настаивала Джемма на продолжении рассказа: ей нужно было узнать все до конца.

- А мне больше ничего не оставалось. Желание бороться покинуло меня. Я дал отцу то, что он ждал: успокоение, мир в душе, с которым он сошел в могилу.

- Но эта студия. Зачем же вы ее построили, если знали, что женитесь на другой женщине? Агустин улыбнулся.

- Какой у вас пытливый ум! Вы мне не поверите, если я расскажу.

- А вы попробуйте.

- А смеяться не будете?

- Это смешно?

- Вам вполне может так показаться. Вся эта романтическая история вообще может показаться вам невероятной, особенно из уст такого жесткого старика, как я.

Джемма усмехнулась.

- Продолжайте, позвольте мне самой вынести приговор - смешно это или нет. - Разве ее могло теперь в жизни хоть что-нибудь рассмешить?

Он рассказал ей душераздирающую историю. Эта трагедия не должна была случиться. Но она случилась, а об ее отголосках Агустин никогда не узнает.

- Я понял, что люблю Исобель, уже через неделю после знакомства. Всего одна неделя - но я знал, что хочу навсегда связать с ней жизнь. Разве это не кажется вам смешным?

Джемма покачала головой. Слезы жгли ей глаза, закрывая от нее портрет. Одна неделя! Она проглотила комок в горле. Смешно? От подобной горькой иронии у нее готово было разорваться сердце!

- Я договорился о строительстве этой студии через неделю после знакомства с Исобель. Это должно было стать для нее сюрпризом. Она была художницей, как и вы, и я собирался сделать ей такой свадебный подарок. Я никогда не говорил ей об этом, даже предложения от меня не последовало - мы были слишком поглощены любовью, чтобы думать о будущем.

Сделав вид, что ей потребовалась другая краска, Джемма отвернулась к раковине. По щекам у нее текли слезы, и она смахнула их тыльной стороной ладони. Позади она услышала его шаги и постаралась взять себя в руки, борясь с тоской, раздиравшей ее на части.

Она повернулась к нему, и он улыбнулся, прикоснувшись к ее подбородку.

- Ну вот, как я и предвидел, мои признания показались вам смешными, да?

Слезы в ее глазах он принял за блеск смешинок!

Она покачала головой.

- Нет, Агустин, не смешными - печальными. Знаете, я-то вас понимаю. У нас с Фелипе была всего лишь неделя.

- И у вас создалось ложное впечатление, что это истинное чувство...

- Нет! - с жаром воскликнула Джемма, готовая доказывать, что даже недели достаточно, чтобы распознать любовь.

- Да, дорогая Джемма, - настойчиво повторил он. - Истинная любовь длится вечно. Моя любовь жива, и я много страдал. Я люблю своего сына, мы ссоримся, но ссоры часто лишь доказывают огромную любовь - и я не хочу, чтобы он страдал так, как я. Исобель предала мою любовь, и, хотя я и не утверждаю, что вы точно так же поступили с Фелипе, все же вы должны согласиться, что европейские женщины не похожи на наших. Фелипе будет счастлив и спокоен с женщиной его родной страны.

- Но вы ведь не были счастливы с женщиной, которую вам выбрали, - мягко возразила Джемма.

- Я старался. В любом случае это лучше, чем обесчестить себя неверной женой. А Исобель наверняка бы стала именно такой.

Джемме было так больно. Ее мама не была неверной. Она сделала то, что считала в тот момент самым лучшим, - вышла замуж за порядочного человека, чтобы обеспечить будущее своему незаконному ребенку. Вот, опять. Снова эта странная, настойчивая мысль, никак не желающая исчезать...

- Сеанс закончен, я полагаю, - с улыбкой произнес Агустин. К ее удивлению, он наклонился и легонько прикоснулся губами к ее лбу. - Мне будет не хватать тебя, дорогая Джемма, когда ты уедешь. Наши сеансы доставляли мне огромное удовольствие.

Она позвала его, когда он уже подошел к двери:

- Агустин.

Он обернулся и посмотрел на нее. Ее отец.

- Если вы считали, что Исобель вас предала, почему не стерли эту студию с лица земли?

Лицо его помрачнело, взгляд стал тяжелым, на лбу вдруг блеснули капельки пота. Наконец он ответил, и его голос гулким эхом отозвался под высоким сводчатым потолком:

- Я и сам не знаю, Джемма.

Ей нужно найти Марию. Мария даст ответ на любой вопрос о прошлой жизни в "Вилла Верде". Эта грызущая ее сознание мысль медленно, но верно превращалась в сильнейшую головную боль.