Наталья Горбачева - Убийца по имени Ной

Но радость его была недолгой. Сильно заболела голова. Боль нарастала. Виктор больше не мог терпеть.

— Лучше сдохнуть! Господи, за что такие муки! Лучше сдохнуть! Господи!

И он снова потерял сознание.

Когда очнулся, солнца на поляне не было. Только заходящие лучи пробивались сквозь кроны деревьев. Виктор продрог до костей, лежа на сырой земле. Необходимо было действовать, чтобы ночь не застала в лесу.

Он осторожно поднялся. Со всех четырех сторон его окружал лес. Неподалеку слышался шум автострады. Виктор пошел на звук. Наконец лес расступился, Виктор оказался на краю скоростной магистрали. Огромное красное солнце касалось ее на горизонте. От этого зрелища захотелось жить как никогда, даже вдыхать бензиновые пары, словно лучшие духи.

Он стоял столбом на обочине дороги. Из столбняка его вывел резкий скрип тормозов. Остановился красный, как солнце, «КамАЗ», шофер крикнул:

— Эй, парень, тебе куда? Сколько даешь?

— Денег?.. Денег нет.

— Коз-зел! — «КамАЗ» резко взял с места.

Виктор принялся голосовать, но машины свистели мимо. Тогда он поплелся вдоль автострады, иногда поднимая руку. У машин теперь были включены фары, наступала ночь. Наконец усталость взяла свое: он рухнул на землю и остался лежать на обочине.

Поздно ночью он добрался до своего дома — зайцем на двух электричках до города и на автобусе почти до подъезда. Еще из автобуса он увидел, что в его квартире горит свет — этого только не хватало! Виктор сел у подъезда на лавочке и стал размышлять, что бы это могло значить… Его ищут — раз, его плотно обложили со всех сторон — два, никуда от них не скроешься — три. С какой стороны ни глянь — он попался! Он вляпался, но до сих пор не мог понять — во что. Кто его враги, кому и зачем он нужен — Виктор не понимал. А когда не понимаешь, что происходит, как можно бороться?

— О, Витек! — услышал он знакомый голос. — На тебя уже всероссийский розыск объявили! А ты сам нашелся…

Пашка вышел из своего «вольво», подошел к Виктору, похлопал по плечу.

— Правда, ты…

Виктор тоже вдруг обрадовался Пашке, как родному.

— А кто у меня в квартире?

— Как кто? Мать… Ждет жениха, а его нет.

— Она же к Пасхе хотела приехать! — удивился Виктор.

— Ты че? Пасха уж была, завтра первое мая. Ну ты чудило!

— Первое мая? Сколько же меня не было?.. Как же так можно? Наверно, недели три? — поразился Виктор.

— Ты что, на игле сидел или колеса глотал? — спросил Пашка. — Это же вредно для здоровья. — Он внимательно осмотрел внешность Виктора. — Точно, накачался. Ну, Витек, не ожидал…

— А мать как — не болеет? — перебил Виктор, испугавшись чего-то.

— А как ты думаешь?

Виктор позвонил в свою дверь.

За дверью потоптались, скрипнули половицы, щелкнул выключатель, потом раздалось испуганное:

— Кто там?

Виктор узнал голос матери.

— Это я, мама. Витя…

Дверь распахнулась, и мать повисла у него на шее, заголосила:

— Витечка! Родненький! А я и не чаяла, не думала… — Зарыдала в голос. — У-у! Думала, нет в живых. Витечка…

— Живой, живой, ма. Заходи, соседи соберутся!

— Со-седи только и спасли. Все время со мной сидели. То один, то другой. Пашка твой, Валериан с Милочкой. Добрые люди.

Они, обнявшись, прошли на кухню. Виктор усадил мать за стол, накапал валерьянки, заставил выпить лекарство.

— Вот что, — сказал он сурово. — Ни о чем меня не спрашивай. Я пойду спать.

— Хорошо, Витечка, спи. Олечка, говорят, уже погибла. С марта два месяца нет. Что ж ты мне не сказал? Дядя Саша звонил. Сказал, что Олечка в секту попала. Ты тоже там был, да?

— Замолчи! — заорал Виктор. — Замолчи. Кто говорит?

— Все. Хорошо, что тебя не обвиняют. А то не ровен час…

— Замолчи! — стукнул он по столу кулаком так, что чашка подпрыгнула. — Она жива. И больше ничего не говори!

— Не буду, — испуганно кивнула мать, — не буду. Мы на тебя в розыск подали. А ты, видишь, сам нашелся… Витечка… Ты хоть хорошо питался? Вроде не похудел…

Виктор ушел в свою комнату и, не раздеваясь, лег на диван. Мать за дверью долго плакала. От этого плача Виктор не мог заснуть, лежал с открытыми глазами, боясь, что заболит голова. Больше такого приступа он не выдержит. А к утру начались кошмары: ему все время представлялось, как насилуют его невесту — бывшую невесту. Она сопротивлялась, а может, не сопротивлялась — кто там разберет. Но Виктору представлялся непрерывный конвейер желающих попользоваться ее телом. Последним был Кротов. Он подошел к ней — голый, весь какой-то обрюзгший — и впился ей в горло зубами, как вампир.