Лорел Гамильтон: Начнем сначала

- Вообще-то конечно, - Доминик отошел от двери, очевидно, передумав и дальше обвинять Седину, а затем совершенно неожиданно для нее сочувственно обнял ее за плечи. - Мне не следовало обвинять тебя, но я был расстроен. Адам Тюдор - это не тот человек, о котором мы вели разговоры. Так что... - он взял ключи о г машины из ее рук и положил их в сумку, - при данных обстоятельствах будет лучше, если" ты останешься дома, ты согласна? Дайте время оправиться от шока после получения этой записки. Завтра все встанет на свои места. А когда придет Тюдор, можешь высказать ему все. Если тебя завести, ты можешь на любого нагнать страху! Но если тебе придется встретиться с ним, то ты должна кое-что знать и понять, что больше ни с кем на эту тему разговаривать нельзя. - Он устало улыбнулся ей и еще раз обнял за плечи. - Как я тебе уже говорил, этот человек - наглый мерзавец, и если бы он смог сделать так, чтобы против отца против всех нас - возбудили дело о не состоятельности, он бы сделал это. Конечно, он не сможет этого сделать, тут я начеку.

- Но почему? - в золотистых глазах Седины отразилось полное недоумение. Как мог такой честный и порядочный человек, как Мартин, нажить такого врага?

Рот Доминика искривила злобная усмешка;

- Потому что он ублюдок. И если быть точным, то он ублюдок моего отца.., Было уже около девяти. На улице поднялся сильный ветер, он бил по стенам дома, свистел в голых ветвях деревьев. Ночь обещала быть просто бешеной.

И такое же бешенство бушевало в сердце Селины, лишь слегка подавляемое твердой решимостью встретить Адама Тюдора с тем презрением, которого он заслуживает.

После того как Доминик уехал, захватив вещи, которые могут понадобиться Ванессе, она позвонила в больницу и поговорила с тетушкой, извинившись за то, что ее не было с ними, когда им так нужна была ее помощь. Затем она спросила о Мартине и пообещала утром приехать.

- Все произошло так быстро, ты бы все равно ничего не смогла сделать, успокоила ее Ванесса. - Твой дядя прекрасно это понимает и ждет тебя завтра.

- Доминик объяснил мне, - быстро заговорила Седина, вновь испытывая чувство вины; и хотя знала, что основании для этого у нее нет, отделаться от этого чувства она не могла. - Мне очень жаль. Я никогда бы не оставила этой записки, если бы знала все детали - о том, кто он такой.

- Ну конечно же. - Голос Ванессы прозвучал несколько напряженно, и Седина поняла, насколько эта тема болезненна для нее. - Это не тот вопрос, о котором обычно беседуют в гостиных. Как я поняла, ты останешься дома и покажешь ему на дверь, если у него действительно хватит наглости явиться.

- Вот именно, - Селина сжала трубку так, что побелели пальцы. Тетя продолжала:

- Не вини себя. Ты не обязана была это знать. Я была уверена, что мы давно распростились с ненасытным негодяем. Но будь осторожна, - предупредила она. Он способен на любую подлость. Пусть Мэг будет где-нибудь поблизости, если он начнет на тебя давить.

Вот этого-то Селина делать и не собирается. Чем меньше людей втянуто в это дело, тем лучше. И она вполне в состоянии самостоятельно справиться с этим мерзавцем. Реакция Ванессы напомнила ей все, что рассказал Доминик. Каждое его слово врезалось в ее память и сердце:

- Мама мне много говорила о нем, но я видел его только один раз. Тогда мне было лет семь. Он пришел к нам - мы тогда жили в Уотфорде - и я, будучи еще совсем ребенком, понял, что он представляет угрозу. Высокий, черноволосый, невоспитанный. Его агрессивность сразу бросилась мне в глаза. Он хотел видеть отца. Говорил, что поступил в университет. И я помню, как мама сказала ему, что отца нет дома и что теперь, когда эта шлюха, его мать, умерла, денег он больше не получит. Ему было восемнадцать лет, и мама сказала, что он уже достаточно взрослый, чтобы зарабатывать себе на жизнь, как делают это все остальные, - и, если он не может платить за учебу в университете, то это его проблема, а не забота его отца. Она потребовала, чтобы он ушел. И он ушел.

Прошло немало лет, прежде чем мама рассказала мне обо всем - о том, как Тюдор и его распутная мать пытались выжать из нас все, что можно, и как отец всю жизнь оплачивал этот свой грех молодости. Его совратила женщина, намного его старше и опытнее. И отец с его благородной натурой поверил ей на слово, что ребенок, которого она ждет, - его ребенок. И хотя даже он не мог жениться на такой шлюхе, как она, он тем не менее до конца ее жизни щедро помогал им. Тюдор заявился в наш дом сразу после ее смерти, чтобы еще чего-нибудь урвать, потому что помощь отца прекратилась.