Бэтси Нант - Все реки текут - 2

— Мэг, я, кажется, понимаю, моя милая, неужели?.. Почему ты мне не говорила? Когда ждать? — спросила Дели, когда они остались с Мэг вдвоем.

— О, это будет еще не скоро, ма!

— Наверное, поближе к родам мне придется к тебе приехать, чтобы помочь? Хотя моя помощь вряд ли может избавить от некоторых страданий, но все же…

— Нет, ма, ты знаешь, здесь почти весь город рожает в присутствии Старой Шерман, а не в больнице. И сколько я ни спрашивала, все происходило более чем прекрасно. Я тоже так решила поступить, ты можешь и не приезжать.

— Ну, раз так, тогда я не приеду, но думаю, что все-таки стоит рассказать тебе кое-какие маленькие секреты.

— О чем вы тут шепчетесь? — вошел в комнату Огден.

— Дорогой, у нас женский разговор, выйди, пожалуйста, — улыбнулась Мэг. Огден, смущенно улыбнувшись, вышел.

Дели рассказала в подробностях, как она рожала, как нужно поддаваться боли, а не сопротивляться ей, и прочие маленькие тонкости из ее материнского опыта.

Она погостила у Мэг всего четыре дня, постоянно ловя себя на мысли, что Огден ей не пара, и уехала. Хоть Огден ей и не нравился, но она была абсолютно спокойна за дочь.

Вики родилась ранней осенью. Уже начали желтеть листья. На несколько дней в природе наступила такая тишина, что, казалось, над всем сущим воцарился мир и покой. Но и то и другое в этом мире недолговечно. Наступил сезон дождей.

Целую неделю перед рождением Вики дождь лил как из ведра, не переставая. При каждом раскате грома Мэг вздрагивала и обхватывала руками свой непомерно выросший живот.

В последний месяц своими движениями Мэг стала напоминать Огдену утку. Особенно походка ее приобрела сходство с утиной. Мэг медленно и неуклюже передвигала ноги, и при этом ее тело неуклюже наклонялось то в одну, то в другую сторону.

Когда она смотрелась в зеркало, лицо ее хмурилось и раздавался тяжелый вздох. В такие минуты Огден старался ее успокоить:

— Ну что ты, Мэгги? Это тебя нисколько не портит, ты стала еще красивее.

— Оставь, Огден. Я же вижу, что подурнела. Посмотри, опять ноги опухли, мешки под глазами.

— Ничего, теперь уже скоро ты подаришь мне чудесную златокудрую девочку, похожую на тебя, моя дорогая. И мы назовем ее Вики, в честь моей бабки. Правда, красивое имя? И ты опять станешь прежней, и от мешков под глазами не останется и следа.

— А может, я рожу мальчика, и мы назовем его Питером, — сказала Мэг, почесав опухшую ногу.

— Путь будет по-твоему, дорогая. Я на все согласен, лишь бы ты была довольна.

В один из вечеров, когда дождь перестал, Мэг убрала со стола тарелки и присела перед открытым окном на стул. Уже начинало темнеть, за окном виднелись освещенные окна соседнего дома и трепещущая при порывах ветра осенняя листва. Мэг как будто прислушивалась к чему-то.

— Знаешь, Огден, — сказала она, не поворачиваясь к нему, — так радостно ощущать в себе зарождающуюся новую жизнь. Когда день за днем ты чувствуешь, что в тебе растет новое существо. Потом вдруг улавливаешь первое робкое движение этого маленького человечка. Проходят дни, и он все настойчивей дает о себе знать. Как будто напоминает: «Не забывайте обо мне. Я тут». Ему, верно, хочется выбраться поскорее на свет Божий… Ой! Вот опять, такое ощущение, будто он перевернулся во мне и уперся в живот ножкой. Ну что, маленький озорник, вот я и поймала тебя за пяточку!

Мэг рассмеялась.

— Правда-правда, Огден, я держу нашего маленького за пяточку. — Мэг ущипнула свой живот и была совершенно уверена, что под ее ладонью сейчас находится маленькая пяточка малыша, пошевелившегося в животе.

— Мэгги, пойдем спать. Ты устала, а в твоем положении нужно больше отдыхать.

Под утро у Мэг начались схватки.

Проснувшийся Огден склонился над ней.

— Что с тобой, Мэгги?

— Не знаю, что-то нехорошо. Наверное, это начало родов.

— Я побегу, найду повивальную бабку, — сказал он озабоченно.

Огден быстро оделся и выскочил на улицу. Холодный ветер взбодрил его. Огден остановился и лихорадочно стал соображать, куда же ему теперь идти. Была малая вероятность, что в это время в госпитале он застанет акушерку. Единственное, что оставалось, — будить старую Шерман. И он, слегка прихрамывая, побежал в дальний конец городка.

Город еще спал. Улицы были пустынны, лишь изредка попадалось светящееся окно с проснувшимися для очередного суетного дня обитателями или одинокая, спешащая куда-то фигура ненадолго показывалась впереди. Жизнь не прекращалась только в питейном заведении, за несколько кварталов до него можно было услышать пьяные голоса, тянущие какую-то заунывную песню, но уже скоро и оно закроется. Его хозяин, здоровяк Джон, вытолкает в шею последних посетителей и повесит на дверь табличку «Закрыто». Но завсегдатаи его заведения будут еще долго стоять, сидеть или лежать поблизости.