Джоржетт Хейер: Никто не виноват !

Порой Мэри, правда, казалось, что Эрминтруде изменяет вкус, но она тут же спохватывалась и начинала укорять себя - ведь более доброй женщины, чем тетя Эрми, было днем с огнем не сыскать.

Бельмом на глазу был для нее только Дауэр-хаус, и то лишь из-за его нынешнего обитателя - Гарольда Уайта. Мистер Уайт, арендовавший у нее дом в течение последних лет, казался в глазах Эрминтруды настоящим исчадием ада. Он настолько отравлял ей жизнь, что бедная Эрминтруда из опасений увидеть крышу его дома даже отказалась от привычных прогулок по усаженной рододендронами извилистой аллее, тянувшейся до старенького мостика, переброшенного через ручей. Прежде Эрминтруда обожала этот маршрут, теперь же сама мысль о том, чтобы постоять на мостике, с которого как на ладони виднелся Дауэр-хаус, возвышавшийся на косогоре, приводила ее в содрогание. Сам мостик был выстроен в свое время прежним владельцем Пейлингса как раз для того, чтобы обитатели обоих домов могли свободно посещать друг друга. Эрминтруда не раз подумывала, что неплохо бы снести мост, и даже заводила этот разговор с Уолли, однако на Гарольда Уайта ее желания никакого воздействия не оказывали: наглец продолжал с завидным упорством пересекать мост и наведываться к Уолли, причем в любое время, когда ему только заблагорассудится.

По счастью, это случалось не каждый день. В отличие от Уолли, Уайт был вынужден добывать себе хлеб насущный собственным трудом, и служил управляющим на небольшой угольной шахте. Его дочь Джанет ухаживала за домом, а сын Алан, на несколько лет моложе Джанет, устроился помощником к адвокату в близлежащем городке Фриттоне. До того, как Уолли удалось сочетаться браком с несметно богатой миссис Фэншоу, Уайт, жалованье которого никогда не покрывало и двух третей его расходов, прозябал в лачужке на окраине Фриттона, зато после переезда Уолли в Пейлингс Уайт мигом обнаружил, что они состоят пусть и не в слишком тесном, но родстве. Остальное было, как говорят, делом техники. Уолли не стоило большого труда уговорить Эрминтруду сдать пустовавший в то время Дауэр-хаус своему родственнику. Разумеется, с огромной скидкой. Эрминтруда утверждала, что именно с той поры в ее муже с новой силой вспыхнуло пристрастие к хмельному зелью и выявились иные дурные наклонности. Гарольд Уайт увлек его с пути истинного, привечая не только к бутылке, но и к скачкам, а также, страшно сказать, к посещению женщин с весьма неважной репутацией.

Мэри, которая тоже терпеть не могла Уайта, тем не менее отрицала, что он приходился для Уолли ame damne.* Прожив с Уолли куда больше, чем Эрминтруда, она несравненно лучше изучила его слабости и прекрасно знала все недостатки. К сожалению, мягкотелый Уолли с легкостью дозволял вовлечь себя в более чем сомнительные предприятия. Будучи по натуре человеком добрым, искренним и покладистым, Уолли оказался славным опекуном, поэтому Мэри и закрывала глаза на то, что небольшая рента, доставшаяся ей в наследство, шла с его легкой руки отнюдь не только на ее содержание. Лишь изредка она сожалела, что ее покойный отец, доводившийся Уолли дядей, не передоверил ее опекунство солидной адвокатской конторе.

Такие, отнюдь не самые безупречные мысли роились в голове Мэри, возвращавшейся домой с цветами. Уолли и прежде случалось докучать ей, теперь же Мэри все чаще и чаще казалось, что он становится обузой.

Мэри старалсь отгонять прочь мысли о каких-либо серьезных отношениях с Хью Дирингом. Да, верно, относились _______________

* Злой дух (франц.).

они друг к дружке с привязанностью и искренней симпатией; вдобавок, хотя Хью жил в Лондоне, где возможности для знакомств с девушками были несравненно больше, он так никем и не увлекся. Более того, всякий раз, едва приехав к родителям, он тут же мчался к Мэри. Девушка не знала, как относится к их дружбе леди Диринг, мать Хью, прославившаяся своей беззаботностью, однако она знала наверняка, с каким неодобрением взирает на проделки Уолли Картера отец Хью, сэр Уильям Диринг. Мэри немало удивилась, услышав, что Диринги приняли приглашение посетить Пейлингс; прежде они и впрямь сторонились званых вечеров. Мэри даже заподозрила, что к

этому причастен Хью, ведь не могли же знатные и светские Диринги клюнуть на какого-то грузинского князя, как считала Эрминтруда.

Однако Мэри немного переоценила леди Диринг.

Глава 2

Узнав о предстоящем званом ужине в Пейлингсе, сэр Уильям Диринг, которого, должно быть, даже в раннем детстве не именовали Биллом, изумился ничуть не меньше Мэри Клифф. Устремив на жену грозный взгляд, казавшийся совсем свирепым из-за кустистых, нависших над глазами бровей, сэр Диринг возжелал узнать, все ли у нее в порядке с головой.