Жара стояла ужасная, и запах цветов в саду перебивался вонью с реки.
От Кезаи я узнала, что случилось. Я поняла, что могу узнать от нее много больше, чем от своих родителей, которые всегда осторожничали в моем присутствии и чего-то боялись, но и были неимоверно горды тем, что я была развита не по годам Она ходила в торговые ряды и видела несколько лавок, забитых досками, потому что их владельцы умерли от этой ужасной хвори.
- Просто в дрожь бросает, - говорила она об этой болезни, закатывая глаза, - она уносила тысячи жизней.
Кезая отправилась в лес повидать матушку Солтер, которую все боялись; но в то же время говорили, что у нее есть лекарства от любой болезни. Кезая была с нею в очень хороших отношениях. Когда она говорила о матушке Солтер, то гордо встряхивала своими густыми светлыми вьющимися волосами, глаза были в веселых морщинках, а на губах многозначительная улыбка.
- Она моя бабушка, - однажды призналась мне Кезая.
- Значит, ты тоже ведьма, Кезая? - спросила я.
- Есть люди, которые меня так называют, малышка. - Она скрючила пальцы и сделала страшное лицо. - Так что лучше хорошо себя веди, иначе я...
Я визжала от восторга и притворялась испуганной. Со своим смехом, иногда лукавым, иногда теплым и любящим, Кезая была для меня самым интересным человеком среди домочадцев. Это она первая рассказала мне о чуде, и однажды, когда мы гуляли, она сказала, что если я буду хорошей девочкой, она сможет, наверное, показать мне Дитя.
Мы подошли к той стене, где наши земли граничили с землями Аббатства. Кезая подняла меня.
- Сиди тихо, - приказала она. - Не шевелись. Потом она тоже взобралась на стену и устроилась рядом со мной.
- Это его любимое место, - сказала она. - Ты можешь его сегодня увидеть.
Она была права. Я увидела. Он шел по траве и смотрел прямо на нас, сидящих на стене.
Я поразилась его красотой, хотя и не понимала этого тогда. Все, что я знала, - это то, что я хотела все время смотреть на него. Его бледное лицо с потрясающими синими глазами - я никогда не видела таких - обрамляли светлые вьющиеся волосы. Он был выше меня ростом, и даже в таком возрасте в нем чувствовалось какое-то превосходство, что внушало мне благоговейный страх.
- Он не выглядит святым, - прошептала Кезая, - но он еще слишком мал, чтобы это было видно.
- Кто ты? - спросил он, холодно глядя на меня.
- Дамаск Фарланд, - ответила я. - Я живу в Большом доме.
- Тебе не следует быть здесь, - сказало Дитя.
- Ну, ну, дорогой, мы имеем право быть здесь, - заметила Кезая.
- Это земля Аббатства, - резко ответил мальчик. Кезая хихикнула.
- Но не там, где мы сидим. Мы на стене. Мальчик поднял камень и оглянулся кругом, будто хотел убедиться, что никто не увидит, как он кинет его в нас.
- Это нехорошо, - воскликнула Кезая. - Никогда не подумаешь, что он святой, правда? Хотя он и есть святой. Только святость в нем пока не видна, ему нужно повзрослеть. Некоторые святые были очень непослушными мальчиками. Ты знаешь об этом, Дам-ми. Это есть в некоторых рассказах. Но позднее у них появляется нимб над головой.
- Но этот родился святым, Кезая, - прошептала я.
- Ты злая, - крикнул мальчик, и в этот момент появился монах, он направлялся к нам по траве.
- Бруно! - позвал монах и вдруг увидел на стене нас. - "Кезая как-то странно улыбнулась ему", - подумала я, но, в конце концов, он был монахом. По его одежде я догадалась, что он не был одним из мирских братьев, которым можно было покидать стены Аббатства и общаться с мирянами.
- Что ты здесь делаешь? - закричал он, и я подумала, что Кезая спрыгнет на землю, схватит меня и убежит, ведь он явно рассердился, увидев нас.
- Я смотрю на Дитя, - сказала Кезая. - Оно красивое.
Монах, казалось, был удручен нашим дурным поступком.
- Это только я и моя малышка, - сказала Кезая тем успокаивающим тоном, который делал менее серьезным все, чему другие люди придавали так много значения. - Он собирался бросить в нас камень.
- Это нехорошо, Бруно, - сказал монах. Мальчик вскинул голову и сказал:
- Они не должны здесь находиться, брат Амброуз.
- Но нельзя бросаться камнями. Ты знаешь, что брат Валериан учит тебя любить всех.
- Только не грешников, - сказало Дитя. Я почувствовала себя ужасно плохой. Я была грешницей. Так сказал он, а он был Святым Младенцем.
Я подумала об Иисусе, который лежал в яслях в рождественский день, и как Он должен отличаться от этого Дитя. В нем присутствует кротость, говорила мне моя матушка, и он пытался помогать грешникам. Я не могла поверить, что Иисус когда-нибудь захотел бы бросить в них камень.
Читать дальше