Виктория Холт - Чудо в аббатстве

- Они не сделают этого, - сказал отец. - Король не может убить человека, которого раньше любил, он не осмелится казнить святого.

Но король никому не позволял открыто не повиноваться ему. Я часто вспоминала, как видела его на барке смеющимся с кардиналом.., еще одним, кто умер, говорят, из-за него. Никто не мог позволить себе вызвать неудовольствие короля.

А потом звонили колокола по сэру Томасу. Ему отрубили голову и посадили ее на шест на Лондонском мосту, откуда Мег потом сняла ее.

Отец закрылся в своей комнате. Я знала, что в тот день он часами стоял на коленях и молился, думаю, не за себя.

Он опять говорил со мной, когда мы гуляли в высокой траве, росшей по берегу реки, не боясь, что наш разговор подслушают.

- Тебе уже почти двенадцать лет, Дамаск, - сказал он и повторил, - если бы ты была старше.

- Почему, отец? - спросила я. - Потому что ты хочешь, чтобы я была более понятлива?

- Ты и так умна не по годам, дитя мое. Если бы тебе было пятнадцать или шестнадцать лет, ты могла бы выйти замуж, и тогда я знал бы, что кто-то сможет позаботиться о тебе.

- Почему я должна хотеть мужа, когда у меня есть лучший из отцов? И матушка у меня есть.

- И мы будем заботиться о тебе, пока живы, - с жаром сказал он. - Просто я думаю, что если по несчастной случайности...

- Отец!

Он продолжал:

- Если нас здесь не будет.., если меня здесь не будет...

- Но ты же не уезжаешь.

- В такие времена, Дамаск, мы не можем знать, когда придет наш день. Кто бы мог поверить несколько лет тому назад, что сэра Томаса не будет с нами?

- Отец, тебя не попросят дать присягу?

- Кто это может сказать?

Я вдруг прижалась к его руке. Он сказал ласково:

- Времена опасные. Может быть, нас призовут сделать то, чего не позволит нам сделать наша совесть. И тогда...

- Но это же жестоко.

- Мы живем в жестокое время, дитя.

- Отец, - прошептала я, - ты веришь, что новая королева - истинная королева?

- Лучше не произносить таких слов.

- Тогда не отвечай на вопрос. Когда я думаю о ней.., лежащей в паланкине, улыбающейся, такой гордой, такой радостной, что все эти торжественные церемонии были устроены в ее честь... О, отец, ты думаешь, она хоть на мгновение подумала о всей крови, которая будет пролита из-за нее?.. Такие люди, как сэр Томас, монахи...

- Тихо, дитя. Сэр Томас сказал, что ему жаль новую королеву. Головы летели из-за нее. Кто может сказать, как долго продержится ее собственная голова?

***

- Кейт слышала, как говорили, что королю она уже начала надоедать, она не родила ему сына, только принцессу Елизавету.., и что он уже посматривает на других.

- Скажи, Кейт, чтобы она попридержала язык, Дамаск. Она беспечная девочка. Я боюсь за Кейт, но, тем не менее, думаю, у нее талант самосохранения. Я больше боюсь за тебя, моя любимая дочь. Я бы хотел видеть тебя взрослой и замужем. Что ты думаешь о Руперте?

- Руперт? Ты имеешь в виду, хотела бы я выйти за него замуж? Я не думала об этом.

- Да, дитя мое, он хороший мальчик. Кроткого нрава, добродушный, работящий, правда, у него почти ничего нет, но ведь он наша плоть и кровь, и я хотел бы, чтобы он и в будущем продолжал присматривать за хозяйством. Но больше всего мне хотелось бы знать, что я отдал тебя в надежные руки.

- О, отец, я не думала.., о браке.

- В двенадцать лет пора уже немного подумывать о таком важном деле. Пройдет четыре года... Четыре года! Это долго.

- Ты говоришь так, будто я - ярмо, которое ты был бы рад скинуть.

- Дорогое мое дитя, ты же знаешь, что в тебе вся моя жизнь.

- Я знаю, я сказала это, не подумав. Отец, ты так боишься за меня, что хочешь, чтобы у меня был еще защитник?

Он немного помолчал, посмотрел на реку; я знала, он думает о том опустевшем доме в Чел си.

И впервые в жизни я осознала, как ненадежна наша жизнь.

***

То лето тянулось долго, казалось, все дни были наполнены солнцем. Когда бы ни приезжали к нам гости - что было довольно часто, ибо ни одному путнику не отказывалось в приюте, бедному ли, богатому ли, - за столом всегда находилось для них место. Если они приезжали из дворца, Кейт всегда подстерегала их и пыталась заманить подальше от ушей моего отца, в сад посмотреть павлинов или собак и поговорить о королевском дворе.

Таким образом мы узнали, что король действительно устал от королевы, они поссорились и что королева была так беспечна, что не оказала должного почтения Его Величеству; мы услышали, как король обратил внимание на хитрую и не очень красивую молодую женщину, одну из фрейлин королевы. Джейн Сеймур была тиха и сговорчива, но происходила из очень честолюбивой семьи, которая считала, раз король отрекся от Екатерины Арагонской, испанской принцессы и тетки великого императора Карла, почему бы ему не поступить также с дочерью робкого Томаса Болейна.