Виктория Холт - Подмененная

Я лежала с гулко бьющимся сердцем, и меня переполняло ликование, оттого что она со мной, оттого что она вернулась. Я пыталась обратиться к ней, но не слышала собственного голоса.

Однако я знала, что она рядом и убеждает меня действовать.

Я почувствовала, что не сплю. В комнате в лунном свете виднелись очертания мебели, стоящей в комнате.

Встав с постели, я надела халат и ночные туфли.

- Где ты, мама? Милая мама, где ты? - прошептала я.

Мне никто не ответил.

Я подошла к окну. На поверхности моря разливался лунный свет. Кругом царила тишина, нарушаемая только мягким шелестом волн.

Я не могла оставаться в своей комнате. Что-то заставило меня подойти к двери. Я выглянула в коридор - там было тихо - и по главной лестнице спустилась в холл.

Там стояла рождественская елка, ставшая теперь трагическим напоминанием. Обгоревшие свечи.., тоже символ трагедии. Я уселась возле елки, закрыв лицо руками.

- Вернись, - бормотала я. - Вернись, мама. Ты ведь ненадолго вернулась...

Вдруг на лестнице послышались тихие шаги. Вскинув голову, я увидела, что в холл входит бабушка.

- Ребекка, - сказала она, - мне послышалось, что кто-то ходит по дому. Что ты здесь делаешь?

- Я.., я не могу уснуть.

Она подошла, села рядом со мной и взяла меня за руку.

- Дорогое дитя, я понимаю, что ты чувствуешь.

- Дело в этом ребенке, - сказала я. - Я знаю, что обязана сделать.

- Скажи мне.

- Я хочу забрать ее. Хочу взять ее в дом.., не в качестве ребенка служанки. Я хочу, чтобы она жила здесь вместе с нами.., я просто чувствую, что так должно быть.

Бабушка кивнула.

- Ты ведь ее любишь, правда?

- Да. А теперь она осталась совсем одна. Что ее ждет? Работный дом? Сиротский приют? Нет, это было бы невыносимо. Знаешь, бабушка, что-то случилось.

Только что наверху.., ко мне как будто явилась мама.

- Ах, моя родная...

- Может быть, я видела сон? Я не знаю. Мне казалось, что мама находится в комнате. Мне казалось, что она подсказывает мне, как поступить.

- Это твое сердце тебе подсказало, Ребекка.

- Не знаю.., но я должна сделать это. Пусть даже никто мне не помогает, я собираюсь позаботиться о Люси.

- Что ты имеешь в виду, говоря, что никто Не будет помогать тебе? Ты же знаешь, что мы поможем тебе.

Я повернулась к ней, и она обняла меня.

- Ребекка, дорогая моя, я горжусь тобой. Мы заберем ее сюда. Она будет жить в детской вместе с Белиндой. Белинда обязана потесниться, правда?

- А что же с Белиндой, бабушка?

- Это нормальный, слишком резвый ребенок. Она не хотела никому причинять вреда. Ли говорит, что сейчас она горько плачет. Для нее это было просто игрой. Она не понимала, что может натворить огонь.

- Что ж, сегодня она получила урок, и жестокий урок. Какую цену за это заплатили бедные Дженни и Люси!

Бабушка сказала:

- Ребекка, это самое меньшее, что мы можем сделать.., хотя бы ради Дженни, которая без всякого колебания отдала свою жизнь, чтобы спасти ребенка.

- Ты всегда меня понимала.

Бабушка быстро встала, как бы устыдившись своих эмоций.

- Холодно, - сказала она. - Пора расходиться по кроватям. К тому же что будет, если Люси проснется?

- Я окажусь рядом и утешу ее. Я всегда буду рядом, бабушка. Всегда.

Я вернулась в свою комнату. Люси мирно спала. У меня было такое чувство, что здесь присутствует моя мама.., и что она довольна.

ПОМОЛВКА

Прошло шесть лет с тех пор, как умерла моя мама. Мне только что исполнилось семнадцать. Я не могла забыть ту рождественскую ночь, когда мне показалось, будто мама явилась мне. Я часто ощущала ее близость, и это давало мне чувство уверенности.

Бабушка часто говорила, что нам необходимо продолжать жить, не озираясь на прошлое; до некоторой степени нам это удавалось. Я сумела кое-что сделать для Люси, а она, конечно, для меня Я заботилась о ней (а ей очень нужна была забота в течение многих недель после смерти Дженни), и это вновь пробудило во мне интерес к жизни. Она была ошеломлена, оплакивая Дженни. Мне предстояло хоть как-то заменить ей мать. К счастью, я уже нашла путь к ее сердцу Не представляю, что произошло бы с бедным ребенком, если бы не это. Именно я стала тем человеком, кому доверяла Люси. Она непрерывно обращалась ко мне, а я была глубоко тронута тем и благодарна за такое проявление доверия. В течение первых недель она не отходила от меня ни на шаг. Если я куда-то выходила, ее маленькое личико искажалось страхом. Бабушка пыталась как-то помочь, подменить меня в тех случаях, когда это было необходимо, но, по ее словам, Люси не успокаивалась до тех пор, пока я вновь не появлялась.